Изгнанник (L'Exil?)
Шрифт:
Продолжая расследование, Китти открыла флакон. Жидкость почти ничем не пахла, если не считать легчайшего аромата шафранно-опийной настойки. Она капнула на блюдце, и жидкость оказалась совершенно бесцветной. И Китти задумалась.
Ей пришло в голову, что это мог быть яд. И дрожь страха пробежала у нее по спине. Странные вкусы принца Галльского, его увлечение всем опасным и даже дьявольским были хорошо известны. Если он подарил Лорне этот флакон, в нем определенно была не святая вода. Одному дьяволу известно, как мисс Тримейн собиралась им воспользоваться: против какого-нибудь врага или — почему бы и нет? — против себя самой. И Китти посчитала своим долгом вмешаться. Даже речи не могло быть о том, чтобы она позволила молодой женщине совершить преступление! Она унесла
В течение долгих месяцев злополучный флакон оставался на своем месте. Каждый день Китти проверяла это и ни разу не видела его в руках хозяйки. И вот когда та впервые собиралась поужинать наедине с Гийомом, она взяла пузырек. Очевидно, мисс Тримейн собиралась им воспользоваться. И камеристка возблагодарила Бога за то, что она нашла его. Но теперь ей хотелось узнать, что на самом деле было в этом загадочном флаконе.
И в этом ей мог помочь лишь один человек, доктор Анбрюн. Он был наполовину шотландец, как и она сама. Даже если мисс Тримейн вела себя с ним оскорбительно и вызывающе, Китти знала, что этому великолепному врачу и человеку чести можно довериться. С тех пор как Лорна оказалась беременной, Китти не уставала сокрушаться по поводу того, что его так и не пригласили для консультации. И если теперь мисс Тримейн боится плачевного исхода родов, то винить ей следует лишь себя. Но в любом случае у нее не будет возможности помешать Гийому пригласить друга к постели роженицы... И Китти вдруг очень захотелось поделиться с ним своим секретом. Но как это сделать?
Пройдет немало дней, прежде чем она сможет поговорить с врачом. А пока у нее и без того полно всякой работы. Лорна, охваченная странным исступлением, переворачивала все в спальне вверх дном, требовала ванну с травами, велела, чтобы ей вымыли голову, а потом сделали невероятную прическу, приказала погладить свое самое тонное белье и выбранное ею платье. Она никак не могла решить, какие духи и какие украшения выбрать. У Китти хватит забот до самого вечера.
Мисс Тримейн всегда очень любила готовиться к торжественным событиям, на которых хотела быть самой красивой. В этот день она принялась за дело с особым рвением: предстояло за несколько часов восстановить то, что было утрачено за девять месяцев попустительства и усталости. Она должна была вновь обрести то теплое и чувственное сияние, перед которым могли устоять лишь немногие мужчины. Даже Гийом поддался ему. Лорна проявила недюжинную волю. И самое невероятное, что у нее все получилось.
Когда Лизетта, первая горничная в доме «Тринадцать ветров», вошла в ее спальню, чтобы сообщить, что «господин Гийом» ожидает мисс Тримейн в библиотеке, где будет подан ужин, она ошеломленно вскрикнула, но вовремя удержалась и не перекрестилась, хотя это было бы совершенно естественно. Подозрительная и желчная больная, к которой уже привыкли все в доме, превратилась в сияющее создание, излучающее ту поразительную красоту, о которой домочадцы уже успели забыть.
Роскошные волосы были собраны в высокую прическу, которую удерживали жемчужные ленты, открывавшую длинную грациозную шею и хрупкие плечи, немного похудевшие, но по-прежнему очаровательные. Просторное платье из белого атласа с голубоватым отливом с поясом под пышной грудью, наполовину открытой смелым декольте, скрывало живот, но разрез сбоку временами открывал ногу, достойную резца скульптора. Жемчуга опутывали тонкие обнаженные руки и в длинных серьгах свисали с хорошеньких ушек Лорны. Косметика маскировала синеватые тени под глазами, удлиняла разрез зеленых глаз с золотистыми искорками и подчеркивала красоту губ, умело подрисованных и накрашенных.
Не в силах вымолвить ни слова, Лизетта
— Невероятно! — пробормотала Лизетта. — Вы совершили настоящее чудо. Она как будто отправилась на придворный бал.
Такое же ощущение возникло и у Гийома, когда он увидел входящую в библиотеку Лорну. Она была невероятно красива. И он подумал, что любой другой мужчина был бы горд и счастлив сделать ее своей женой. В частности, тот самый герцог Ленстерский, который так долго ее ждет! Гийом выразил свои чувства шестью словами:
— Вы ослепительны! Какой герцогиней вы станете!
— Возможно... Только мне уже совершенно не хочется становиться герцогиней. Я хочу лишь одного: как можно скорее стать госпожой Тремэн.
Он молча проводил даму к столу, накрытому перед камином, помог ей сесть, наполнил два высоких узких бокала шампанским, один из которых вручил Лорне и, подняв другой, с легким поклоном произнес:
— За вашу судьбу... какой бы они ни была!
— Я бы предпочла выпить за «нашу общую судьбу», но пока таковой нет, я ограничусь тостом за здоровье и счастье! Мне кажется, это традиционный тост?
— Но я всегда желал вам и того, и другого.
— При условии, что вы не будете иметь к этому никакого отношения, не так ли?
Гийом не ответил.
Со смешанным чувством гнева и огорчения молодая женщина рассматривала высокого мужчину, стоящего перед ней: узкое энергичное лицо, черты которого как будто были вырезаны из старого дерева, решительный взгляд рыжевато-коричневых глаз. Удивительное лицо, не лишенное очарования, несмотря на легкую седину на висках. Напротив! До глубокой старости этот мужчина сохранит свою власть над женщинами. Неожиданно ее охватило яростное желание быть с ним. О! Воскресить безумства той единственной ночи, крепкие объятия, ласки, приправленные такой нежностью, от которой хотелось умереть! Но Лорна сдержала свои эмоции. Она просто улыбнулась Гийому обворожительной улыбкой.
— Если вы интересуетесь моим здоровьем, не будете ли вы так любезны подбросить несколько поленьев в огонь? Я хотела предстать перед вами в наилучшем виде, а это будет невозможно, если мне придется кутаться в шали и шерстяные вещи. Я немного мерзну. Октябрь в этом году сырой.
— Здесь часто бывает сыро. Но все равно не так, как в Англии, — заметил Гийом, вставая, чтобы выполнить просьбу Лорны.
На несколько мгновений он повернулся спиной к столу. Лорне этого с лихвой хватило, чтобы капнуть в его бокал несколько капель из флакона, который она прятала за поясом платья. Она как раз успела убрать его, когда вошел Валантен с огромным блюдом устриц, пахнущих водорослями и морем.
Довольная собой Лорна постаралась, чтобы ужин удался. Она забыла на время обо всем опасных темах и проявила отменный аппетит и радость жизни, удивившие Тремэна. Этот ужин его тревожил, и он надел на себя броню недоверия, готовый выдержать стычку. Но его тревога оказалась напрасной. Лорна говорила о литературе и светской жизни, сравнивая нравы лондонского света и то, что она увидела в Париже, о котором у нее остались чудесные воспоминания. Гийом воспользовался этим, чтобы передать ей восхищение господина де Талейрана.
— Мой друг Лекульте дю Моле, с которым я консультировался по различным вопросам, познакомил меня с ним. Это удивительный человек.
— Но страшно опасный! — заметила Лорна со смехом. — Я полагаю, что ни один мужчина в мире не знает женщин так, как он.
— Не всех, моя дорогая, и господин де Талейран очень этим огорчен. Уверяю вас. Но вы оставили в его душе глубокий след.
— Вы говорили обо мне?
— Почему нет? Разве мы с вами не родственники? И, если меня не подводит память, вы первая упомянули о нем, когда приехали сюда. Поверьте мне, он был бы очень рад снова вас увидеть. Господин де Талейран даже настаивал на том, чтобы я привез вас с собой в следующий мой приезд в Париж.