Изгнанник (L'Exil?)
Шрифт:
— Охотно верю, но садитесь же, прошу вас. Вы явно нуждаетесь в отдыхе.
— Истинная правда. Я высадился на берег в Киневиле после достаточно тяжелого путешествия через Ла- Манш.
— Вы приплыли из Англии?
— Да, я вышел в море на острове Уайт, покинув Лондон в некоторой спешке. И пока я не собираюсь туда возвращаться. Англичане бывают гостеприимны, но это качество сразу же исчезает, как только им покажется, что вы представляете собой угрозу их интересам. Забудем об этом, я обо всем расскажу вам чуть позже. По приезде я попросил о встрече с вами, но я приехал ради вашей дочери... Я хочу сказать, госпожи герцогини...
—
Брюслар с облегчением вздохнул, но его лицо осталось хмурым.
— Нет, не нужно. В каком-то смысле даже лучше, что ее нет дома, и новость сообщите ей вы, ее отец. Возможно, вам удастся как-то смягчить удар. Я же человек грубый.
— Что за новость? — выдохнул Гийом, встревоженный тем оборотом, который приняла их беседа.
— Худшая для молодой женщины, влюбленной в своего мужа: принц мертв.
— Мертв? — ахнул ошеломленный Гийом. — Но что произошло?
— О, в наше время может случиться все, что угодно! Едва мы прибыли в Англию, Луи Шарля, вместо того чтобы отвезти в Лондон, как я предполагал, переправили на остров Уайт и заперли в замке Кэрисбрук, несмотря на мои протесты. Его убили при попытке к бегству. Да, вот так глупо получилось! Вот это вы и должны сообщить его юной супруге. Мне... не хватит храбрости.
Пока Брюслар произносил последние фразы, Тремэн, оправившийся от шока, внимательно его разглядывал. Тут явно было что-то не так. Особенно обращал на себя внимание тон шевалье! Казалось, что он торопится пересказать выученный урок, чтобы побыстрее покончить с этим неприятным делом. Пытаясь разузнать больше, Гийом саркастически заметил:
— Откуда вдруг такая деликатность? Вы же были против их брака, считали его глупым, неподходящим...
— Неподходящим — нет, глупым — да. Когда хочешь стать королем, не стоит начинать с женитьбы на пастушке.
— К которой, впрочем, вы не испытываете особой симпатии. Тогда почему же вы перекладываете на мои плечи вашу миссию? Завтра же я отвезу вас к моей дочери, и вы сами ей все расскажете. В подробностях, разумеется, потому что она обязательно ими заинтересуется. Как можно больше подробностей!
— Завтра утром меня здесь уже не будет. Я немедленно уезжаю.
— Уже? Но вы нуждаетесь в отдыхе. Для вас приготовили комнату и...
— Отдыхать я буду позже. Еще до рассвета я должен быть в Валони.
— Замечательно! Я вас провожу. Мы заедем в замок, где живет моя дочь, и вы вовремя будете на месте. Это всего лишь небольшой крюк.
— Не стоит, благодарю вас, вы сумеете лучше меня подобрать слова. Я прихожу в ужас от женских слез.
— Я буду рядом и помогу вам, — пообещал Гийом с улыбкой, не сулившей ничего хорошего. И он действительно мгновенно сменил тон: — Хотите, я назову вам истинную причину вашего нежелания увидеть «герцогиню»? Дело в том, что вы боитесь слишком проницательного взгляда моей дочери и особенно ее вопросов.
— Не понимаю, почему я мог бы их опасаться...
— О нет, вы все отлично понимаете! Вы не сказали мне правды. Ваша история — ложь.
— Почему вы так думаете?
— Скажем, я нюхом чувствую фальшь. Итак, говорите правду, и побыстрее! Он действительно мертв?
В душе Брюслара явно шла борьба, потом он все-таки неохотно признался:
— Нет, но было бы лучше, если бы он умер. И прежде всего для вашей дочери.
— Я не понимаю, почему.
— Это очевидно. Ей
— Мне казалось, что вы с уважением относитесь к религии, господин шевалье де Брюслар. Вы считаете пустяком брак, освященный аббатом Николя?
— Да хранит меня Господь от этого! Без вашего согласия его все равно можно считать незаконным. В крайнем случае у Рима будет право расторгнуть его. И это обязательно будет сделано, если принцу действительно удастся вернуть себе трон. Поверьте мне! Для вашей дочери будет лучше считать его умершим. В любом случае это случится довольно скоро.
Шевалье показалось, что он убедил хозяина дома, потому что тот позвонил в колокольчик, после чего на пороге библиотеки появился Валантен.
— Принесите нам кофе и водки. Или мой гость предпочитает вино? — добавил он, вопросительно глядя на Брюслара.
— Нет, кофе — это замечательно, только...
— Нам с вами необходимо поговорить, и мне лично просто необходимо выпить... А теперь садитесь на ваше место и расскажите мне все!
— Чего ради? Эти двое никогда больше не будут жить вместе. Поймите же! Пусть лучше она думает, что он мертв! Так она быстрее его забудет.
— Элизабет не из тех, кто забывает. И потом, у нее есть великолепная причина помнить о своем супруге: в июне месяце она станет матерью.
— Господи! Ничего хуже и придумать было нельзя!
Сидевший в кресле Брюслар как будто съежился. Он действительно выглядел удрученным. И Тремэну даже стало его жаль.
— А вы не преувеличиваете? Почему же это самое худшее?
— О, не для него, нет! Вполне вероятно, принц никогда не узнает, что стал отцом. Но для нее... Поймите же, Тремэн, если в Лондоне узнают о существовании этого ребенка, он будет в постоянной опасности. И его мать тоже. Если только герцогиня не разрешится девочкой.
— Соблаговолите объяснить.
Когда Валантен принес кофе и напитки, шевалье де Брюслар, который наконец понял, что Тремэн просто так не сдастся, начал свой рассказ:
— Вам уже известно, что Лондон потребовал возвращения принца под предлогом того, что операция показалась англичанам плохо подготовленной и шансы на успех уменьшались с каждым днем. Но вы не знаете того, что за помощью, оказанной Англией, стояла женщина.
— Я знаю об этом. Госпожа де Вобадон мне рассказала.
— Тем лучше. Значит, она упомянула о том, что эта дама близка к королевской семье, у нее есть и состояние, и доверие Вильяма Пита, которого привело к власти возобновление войны. Молодая и красивая леди Люси — вы позволите мне не называть ее фамилии — влюбилась в принца с первой же встречи, когда он прибыл с Мальты. Она приняла его, если можно так выразиться, с одобрения правительства, и принц долго жил в ее замке в Шотландии. Разумеется, леди Люси поддерживала его стремление вернуть трон. Думаю, не без задней мысли. Королевой она бы, скорее всего, не стала, но приобрела бы признательность нового короля или его любовь и заняла бы место, подобное месту Дианы де Пуатье при Генрихе II, хотя разница в возрасте была бы куда меньшей. Судя по всему, поначалу их соединили достаточно нежные чувства, и насколько далеко все это зашло, вам никто не скажет. И принц, естественно, не подавал виду, что в сердце живет другой образ, как говорят поэты. Именно леди Люси доверила защиту принца барону де Сент-Алину, эмигранту с острыми зубами, входившему в число ее друзей...