Изгнанник на цепи. Книга вторая
Шрифт:
Пришлось его разочаровывать, что в итоге сократило время вынужденного ожидания в разы. Попивая кофе и дымя сигаретой, я горько сожалел о допущенном промахе. Мысль о том, что этот поджавший рот в куриную жопку сухарь будет обо мне молчать, выглядела смехотворной. Англичанин же, предупредив меня о том, что служба безопасности Мезальянс-холла велика и обильна и даже более того, представлена не только в людях с огнестрельным оружием, но также и в адептах местных боевых искусств. Еще гнездо социальной активности приезжей знати могло похвастать арсеналом автоматонов, как независимых, так и вмонтированных в стены клуба. Я равнодушно кивал, уже мысленно вычеркнув это место из списка собственных интересов.
Эх,
– Сэр, – внезапно привлек мое внимание так и не покинувший своего места за столом старик-распорядитель, – я готов поставить свою годовую плату на то, что Вы не бывший простолюдин. Внешние звукоуловители уловили ваш разговор с товарищем, ваши английский и японский языки безупречны. Покрой одежды, манера поведения – всё говорит о том, что вы знатная персона, к тому же обеленная от всех возможных и допустимых грехов возведением в рыцари. Единственное, что Вас сильно выделяет – это три револьвера, нож на предплечье, явно непростая трость и, кажется, еще один нож на щиколотке. Вы пришли сюда как на войну. Что можете по этому поводу добавить?
– Я узнал о вашем заведении около двух часов назад, – равнодушно бросил я, закуривая новую сигарету, – Признаю, что нахожу своё решение сюда прийти несколько… преждевременным. Что касается моего арсенала, так это только и строго моё дело. Давайте дождемся ответа из канцелярии, а затем расстанемся в лучших чувствах. Вполне допускаю, что не навсегда.
Комментировать мой не подразумевающий продолжения диалога ответ распорядитель не стал. Поджав губы еще сильнее, он откинулся в кресле, тоже приняв безразличный вид. Кажется, он был раздосадован моей позицией. У них что, так мало отказов тут?
Сент-Амор был потрясен, взбудоражен и сгорал от любопытства, но… благоразумно молчал, хоть и бешено сверкая глазами. Регистрация француза прошла успешно и он, получив свою карточку члена клуба, ожидал меня в коридоре, возбужденно бегая из стороны в сторону. Узнав, что я получил отказ Мезальянс-холла, он с видимым большим трудом себя сдержал, начав сдавленно ругаться. В принципе, это было понятно… озвучь я, что являюсь официальным гостем страны, красную дорожку мне бы прокатили на все этажи, но совершать подобную глупость в отношении совершенно незнакомого коллектива? Как бы не так.
Тем не менее, юный проныра быстро взял себя в руки, оповестив меня, что несмотря на сей печальный казус, которого он совершенно не понимает, вынужден со мной попрощаться. Он явно выделил в своей короткой, но искренней речи, что навестить второй, условно безопасный, этаж – для него большая потребность. На этой ноте мы с ним и раскланялись, под насупленными взглядами двух распорядителей.
Выйдя на улицу, я не удержался от искушения и приступа ностальгии, заскочив в трамвай. Местные эфирные средства городского транспорта не так уж серьезно отличались от трамваев, которые я помнил из своей первой жизни, разве что издавали постоянно хорошо слышимый звук, больше всего похожий на монотонные завывания, да еще и были лишены дверей. Кивнув сидящим японцам, я облокотился о вертикальный держатель у кабины водителя, готовясь закурить, чтобы полностью насладиться несколькими минутами поездки на знакомом транспорте.
Сделать мне этого не дали.
В заднюю дверь только начавшего набирать с остановки скорость трамвая заскочили два типа. Оба тут же начали активно проталкиваться вперед, вызывая у трудового народа негромкое и возмущенное бурчание и гневные взгляды. Я с вялым любопытством наблюдал за ними – европейцы, в чрезмерно заношенной одежде, они всем своим видом напоминали преуспевающих рабочих, которые куда-то опаздывают внутри трамвая. Вывод оказался в корне неверным, в чем меня убедили
– Юный сэр, – прохрипел на отвратительном, но разборчивом английском один из них, мелкий и чернявый, – Соблаговолите расстаться с наличными в нашу пользу. Немедленно!
Слова он сопроводил отчетливо слышимым на фоне трамвайных завываний щелчком взводимого курка. Его рука чуть подрагивала.
– Три миллиона, – лязгнул грубым голосом второй, владевший языком чуть получше, – Мы знаем, что они у тебя! Быстро!
Меня грабят. В трамвае. Это было настолько внове, что я, к своему счастью, полностью растерялся. Последнее было очень хорошо, так как на вбитых рефлексах я должен был уронить трость и портсигар, выхватить револьверы и вступить в бой, который бы кончился печально. Оба потрепанных жизнью субчика выдрали свои пистолеты из кобур заранее, лишив меня и шанса на успешную попытку самообороны.
– Сэр! – вновь угрожающе пролаял первый. Те из пассажиров, что увидели оружие в руках преступников, уже начали взволнованно бормотать и жаться от бандитов подальше.
– Спокойно, – ответил я, – Деньги у меня в нагрудном кармане. Мне нужно их вытащить.
– Потянешься к револьверу, щенок, получишь пулю, – повёл стволом чернявый, – Очень медленно вытаскивай ассигнации.
Получать пулю из-за трех миллионов йен мне не хотелось категорически, но наступить на горло собственной гордости было трудно. Очень. Мерзавка извивалась и уворачивалась, требуя от меня крови и мести. По внешнему виду грабителей было понятно, что они не шутят, именно из-за людей подобного сорта, Жерар и просил прикрытие. Люди, желавшие нового старта на чужих берегах, далеко не всегда добивались успеха. Оказываясь без пенни в кармане там, где чужеземцев совсем не привечают, благородные не могли себе позволить опуститься до физического труда, даже если им выпадала такая оказия. Мезальянс-холл позволял им торговать информацией и услугами, даже предлагал "страховочный пакет" за первоначальный взнос, но кто поплывет на другой конец земного шара, имея какие-то шансы на Родине?
Я сжал правую кисть в кулак, медленно оттопыривая указательный палец.
– Здесь – деньги, – мой палец указал на грудь, а затем медленно навелся гораздо ниже, – А вот здесь – кобура. Туда я не полезу, джентльмены, даю вам слово. Сейчас я медленно достану деньги.
– Ладно! – вновь захрипел чернявый, – Без фокусов!
Фокусы показывать не было никакого желания. Мои пальцы схватили пачку ассигнаций и медленно потащили её наружу. Человеческий шум в трамвае тут же повысился на порядок – возбудились все. Япония с любовью подошла к печатанию своей наиболее "весомой" купюры, банкноты номиналом в пятьдесят тысяч йен радовали глаз сочным, но каким-то нежным розовым оттенком и чуть более крупным, нежели другие купюры, размером.
Короткое резкое движение кистью, и за окнами трамвая на краткий момент расцветает дивный розовый цветок, тут же с шелестом уносящийся назад.
Проводившие цветное шоу взглядом грабители вновь ошарашенно уставились на начавшего улыбаться меня. Сидящим в трамвае японцам почему-то понадобилось куда меньше времени прийти в себя, чем европейцам. Люди взревели, вскочили, началась жестокая борьба и давка за право первым выскочить через заднюю дверь.
Но ровно за миг до того, как вокруг разразилась кутерьма, раздался сдвоенный выстрел, из-за которого я обзавелся двумя здоровенными дырами в сюртуке.