Изгнанник
Шрифт:
Ива показала свои ладони. Они были словно выкрашены в огненно-красный цвет.
— Если вы возьмете волчью ягоду голыми лапами, — объясняла она, — то через два дня она проявится ядовитой, несмывающейся краской. К счастью, мне известны травы, которые смывают этот яд, — меня уже ждет в лазарете такой раствор, и после завтрака я смою эту красноту. А вот у преступника нет такого раствора, и ему будет плохо. Поэтому, друзья, сегодня или к завтрашнему утру преступник нам будет известен.
Покрова прошиб пот, но он боялся его стереть с, носа, дабы не показывать никому лап, которые прятал под столом.
К полудню Покров убедился, что его лапы действительно начали краснеть. Он драил их травой у южной стены аббатства, дюжину раз пытался отмыть в пруду и даже оттирал куском песчаника. Горели они у него уже от боли, но ему казалось, что они все сильнее и сильнее краснеют. Не один раз он проходил по лестнице мимо лазарета, у которого судачили между собой выдры с белками. Уходить, по всей видимости, они не собирались, и хорек поспешно исчезал с глаз долой, чтобы не навлечь на себя подозрения.
Глубокой ночью Покров с мотком веревки за плечом вышел из сторожки, на него дунул свежий ветерок. Тенью прошмыгнул он к южной стене аббатства. Здесь он остановился и взглянул на окно лазарета. Оно было закрыто. Закусив губу, он отчаянно размышлял, как попасть внутрь. И наконец догадался. Комната Беллы находилась рядом с лазаретом, и там было приоткрыто окно.
Покров был сильный и ловкий малый и без труда взобрался на стену. Затем по-пластунски Покров дополз до открытого окна. Затаив дыхание, он открыл его чуть шире. Рама негромко скрипнула, и он скользнул внутрь.
Под стеганым одеялом лежала на кровати Мирта. Белла мирно похрапывала, развалясь в глубоком кресле, которое в последние дни почти не покидала. Покров немного постоял на месте, чтобы глаза привыкли к темноте. Тонкая полоска света под дверью указывала ему выход. По слабо освещенному коридору Покров прокрался к лазарету.
В лазарете царили тишина и покой и, казалось, никого не было. Рот хорька впервые за весь день искривился в злорадной усмешке. Удача была совсем близко.
Сочившийся из коридора слабый свет выхватил из мрака стол. Медный блеск подсказал хорьку, что там стоит ванночка со специальным травяным раствором. Покров открыл дверь шире и мгновение повременил — полная тишина. Отлично! На цыпочках он добрался до стола и, испустив вздох облегчения, окунул лапы в раствор: теперь он спасен!
— Их надо хорошенько скрести щеткой, старина. Отмыть замаранные грязными делишками лапы — непростая задача. Ну и ну!
Покров застыл столбом.
Не успел он и глазом моргнуть, как комната залилась ярким светом. Держа высоко свечи, вошли Мериам, Шкипер и Рыжуха. Джод уже давно сидел на кровати, подперев голову подушкой.
— Ну что, паренек, — подмигнул он хорьку, — я бы сказал, тебя взяли с поличным. Лапки-то красные!
Они и впрямь были кроваво-красного цвета, как у сестры Ивы прошлым утром. В ванночке оказался раствор красно-фиолетового цвета. Сестра Ива вошла в лазарет и, прошествовав мимо Покрова, ринулась к ванночке, окунула в нее палец и лизнула его.
— Свекольный
Оскалив зубы, Покров бросился на нее, но Джод опередил его: один удар задней лапой в челюсть — и хорек распластался на полу. Когда вошла Белла, все расступились.
— Стало быть, ловушка сработала, — прокомментировала она, глядя на распростертого Покрова, — и виновник попался. Хорошо сработано, Джод!
Белкозаяц слегка поклонился:
— Все сделано с умом и со вкусом. Мериам сняла с пояса ключ:
— Брат Хогмортон запрет его на ночь в кладовой. Белла в сопровождении Мериам проследовала в свою комнату и тяжело опустилась в кресло.
— Сдается мне, Мериам, что мы с тобой несколько месяцев назад совершили большую ошибку. Хорек вырос дурным зверем.
Аббатиса присела на край кровати, где спала Мирта.
— Ты права, но мы сделали все, что могли. Мне жаль Бриони. Она вырастила Покрова, и, что бы он ни делал, она все равно его безумно любит. Не надо было нам отдавать его ей на воспитание, он разобьет ей сердце.
Белла мрачно кивнула в знак согласия: — Отец мой Вепрь Боец говорил: «Скорее скалы превратятся в песок, чем хищник перестанет быть хищником».
Мериам сидела с Беллой до тех пор, пока та не уснула. Завидев торчавший из-под коврика потертый кусочек пергамента, аббатиса подняла его и прочла:
Дай имя и дай ему кров -И будет во зло жить Покров,Но, может, ему повезло -И не так уж зло его зло.ГЛАВА 30
На следующее утро все аббатство уже знало о ночном происшествии. — Отравитель угодил в ловушку — это Покров!
Аббатиса Мериам решила до поры до времени не обсуждать эту болезненную тему. Завтракали молча, многие обратили внимание на пустующее место Бриони. Бедняжку мышь всем было жалко: должно быть, несладко ей пришлось узнать новость.
В конце завтрака Мериам поднялась и обратилась к рэдволльцам:
— Сегодня после дневного чая я хочу, чтобы вы собрались на лужайке напротив сторожки. — Чтобы разрядить обстановку, Мериам одарила присутствующих своей редкой улыбкой. — В такое прекрасное утро, надеюсь, у каждого найдется интересное занятие. Пошли, друзья, веселей, только в спешке никого не задавите.
Слегка усмехнувшись в ответ на замечание аббатисы, рэдволльцы чинно покинули Зал.
Покров колотил что было мочи по толстой, обшитой вязом двери и кричал душераздирающим голосом:
— Выпустите меня отсюда! Откройте сейчас же дверь! Эй вы, мышиные выродки!
Шкипер достал связку ключей и отпер кладовую — Монах Банфолд принес заключенному завтрак. Поднос возымел магическое действие: Покров сразу перестал вопить и жадно набросился на еду. Банфолд невольно отвернулся, поскольку зрелище это было не из приятных: хорек, словно сто лет не ел, набивал рот, не успевая прожевать, давился и, чтобы все протолкнуть в глотку, запивал напитком, который, не помещаясь во рту, выливался обратно.