Изгнанник

Ласки Кэтрин

— Когда-то у меня был лучший друг, его звали Филипп. Однажды он рассказал мне про принципы. Когда они голодали, его отцу пришлось убить лисенка.

— Ой! — содрогнулась Кало. Потом она надолго замолчала, и Корин не на шутку перепугался.

Вдруг она больше не захочет с ним знаться из-за того, что он дружил с совой, отец которой нарушил принципы?

— Знаешь что, Корин, — неожиданно заговорила Кало. — Я ведь совсем ничего не знаю о тебе, кроме того, откуда ты прилетел и кто были твои родители.

— Разве этого мало? — пробормотал Корин, уставившись на зажатую в когтях мертвую мышку.

— Вообще-то,

мало. Ты пойми, я не хочу лезть тебе в желудок. Но ты впервые упомянул о своем лучшем друге. И я до сих пор не знаю, почему тебе нужно завтра улетать. Зачем ты летишь в Далеко-Далеко?

Корин глубоко вздохнул.

— Поверь, Кало, я и сам этого не знаю, — сказал он.

Корин решил не рассказывать ей про свое огненное зрение и дар огнечея. Он и сам до конца не разобрался в этих страшных прозрениях и не хотел понапрасну пугать Кало.

— Иногда ты просто знаешь, что должен кое-что сделать. Даже если до конца не понимаешь зачем.

— Как тогда, когда ты вернул нам яйцо?

— Нет, тогда я точно знал, что поступаю правильно. Это было просто.

— Просто?! Да ты спятил! Что же тут простого? Ты проявил неслыханное благородство и беспримерную храбрость! — торжественно произнесла Кало, и Корин почувствовал приятную щекотку в желудке. — Это был самый правильный поступок, так и знай.

— Да, хорошо, — смутился Корин. — Я бы не стал делать этого, если бы чувствовал, что поступаю неправильно. Я не хочу делать всякую нельзятину!

К его удивлению, Кало тихонько рассмеялась.

— Почему ты смеешься?

— Я же объяснила, мы говорим «нельзятина» только про запрещенную еду! Но я все равно тебя поняла, Корин, — посерьезнела она. — Ты не стал бы делать ничего, что противоречило бы твоим принципам.

— Да, именно так, — с облегчением вздохнул Корин.

— Корин… Расскажи мне про своего друга Филиппа.

— Это очень печальная история, Кало. Ты не пожалеешь, что захотела выслушать ее?

— Как ты можешь так говорить?! Я ведь твой друг, правда? Друзья для того и существуют, чтобы делиться с ними не только радостями, но и горем.

И тогда Корин рассказал Кало о Филиппе, и они вместе проплакали всю ночь до утра.

Подслушанные легенды

После долгого прощания, когда все слова были уже сказаны, семейство пещерных сов настойчиво попросило Корина остерегаться Чистых.

— Хотя у нас поговаривают, — понизив голос, сказал Гари, — будто Нира умерла.

— Как? — вскрикнул Корин.

— Да-да, говорят, будто ее скрум или даже хагсмара являлась где-то на юго-западе Серебристой Мглы, возле границы с Темным Лесом.

Корин с большим трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Он так и не рассказал своим новым друзьям о хитрой уловке, благодаря которой сумел вызволить их драгоценное яйцо из когтей врага. Честно говоря, тогда он и подумать не мог, что его план окажется настолько успешным!

Тем временем слухи распространялись со скоростью лесного пожара.

Ветер

дул по-прежнему северный, поэтому Корину потребовалось несколько дней, чтобы добраться до края Темного Леса. Здесь он сразу же отыскал пустое дупло на высокой и, как ему показалось, незаселенной совами ели. Но когда первые лучи солнца появились над горизонтом, Корин с изумлением услышал голоса совиного семейства, обосновавшегося на том же дереве.

— Говорят, хагсмару Ниры видели над бухтой Глаукса.

— Над бухтой Глаукса? Быть того же может! Я слышала, на юге Серебристой Мглы.

— Да нет же, я своими ушами слышал, что ее скрум странствует по Амбале.

— Да успокойтесь вы, наконец! Хагсмара, скрум — все это только слухи. Вопрос в другом — умерла она или нет? Как ни крути, а хагсмара не может собрать армию. Демоны могут до смерти пугать сов, но настоящей власти у них нет.

— По крайней мере, теперь, — веско заметил еще один голос.

Это был чрезвычайно интересный разговор, и Корин боялся пропустить хоть слово. К счастью, сухое дерево отлично проводило звуки.

— Что значит — теперь?

«Хороший вопрос!» — встрепенулся Корин.

— В давние времена…

— Ты рассказываешь нам сказку, папа? Желудок у Корина запульсировал от нетерпения.

Ничто на свете не интересовало его так, как легенды о Га'Хууле. Когда он покинул Чистых, ему пришлось целую зиму прятаться в старых пнях и летать на охоту при свете дня, из страха попасться на глаза лазутчикам Ниры. В ту горькую пору жизни единственной радостью Корина были легенды и сказки, которые родители рассказывали маленьким соседским совятам перед рассветом. К сожалению, Корину не довелось услышать легенду целиком, чаще всего приходилось довольствоваться отрывками. Вот и теперь он с жадностью приник ухом к стене дупла.

— Это было в пору Пришествия Хуула, когда первый угленос Гранк спас яйцо нашего доброго короля Хуула.

«Спас яйцо! Яйцо доброго короля Хуула!» — желудок Корина подпрыгнул, а сердце понеслось вприпрыжку.

— Хагсмары пытались похитить королевское яйцо, но Гранк спас его и отправился в великие Северные Царства, в далекий заповедный лес, подальше от других сов. Но на этом опасности не кончились. Когда Хуул был совсем маленьким, едва оперившимся птенцом, хагсмарам удалось найти их тайное убежище. Гранк с Хуулом вновь пустились в путь, на этот раз в Далеко-Далеко. Возможно, Гранк с самого начала задумал привести молодого принца в этот край, поскольку там должно было завершиться его обучение… Вы же помните, что Гранк был не только первым угленосом и лучшим в мире угольщиком, но еще обладал редким магическим даром. Он умел читать пламя. Таких сов называют огнечеями.

Корин судорожно щелкнул клювом. Сходство истории Хуула с событиями его собственной жизни было настолько поразительным, что ему сделалось страшно.

Что если спасенное им яйцо тоже было королевским? Неужели маленький Корин и есть долгожданный король, которому предсказано спасти совиный мир? Значит он, Корин — это Гранк?

«Тогда понятно, почему я должен лететь в Далеко-Далеко! Если мне суждено стать наставником юного Корина, то может быть, в краю Далеко-Далеко я должен завершить свое образование и стать настоящим огнечеем? Ведь я обладаю огненным зрением, совсем как Гранк!»