Изгнанник
Шрифт:
Корин изумленно заморгал. Он думал, что мать Хаймиша умерла, поскольку ни одна волчица в клане не проявляла к хромому щенку никакого интереса.
— У тебя есть мать?
— Конечно, — кивнул Хаймиш.
— Из этого клана? Хаймиш снова кивнул.
— И что же она сделала?
— Мы, волки, рождаемся на свет голыми, слепыми и глухими. Слышать мы начинаем через несколько дней после рождения, а глаза открываем и того позже. Когда я появился на свет, мать сразу увидела, что я хром и уродлив. Она даже не стала вылизывать меня, я так и остался
Она ни разу не остановилась, чтобы передохнуть, а все шла и шла, волоча меня в зубах. Поднявшись на горный хребет, она положила меня на камни, так, чтобы волчьи птицы поскорее увидели добычу и прилетели. Запах околоплодного мешка, полного соков и слизи, мог привлечь пуму или даже гризли. Впрочем, я мог и сам избавить себя от долгих мучений. Если бы я стал вертеться, то мог бы свалиться вниз и раскроить себе череп об острые камни.
— Но как… как она могла так поступить? Ведь это жестоко!
— Нет, это не жестокость. Так испокон века поступают все страховолки. Если уродливый щенок выживет, значит, он отмечен Люпином и должен стать глодателем. Такого щенка принимают обратно в клан.
— И ты выжил…
— Да. Дункан пошел проверить, что со мной стало, и нашел меня живым.
— Но когда тебя принесли обратно в клан, мать приняла тебя? Она выкормила и воспитала тебя?
— Нет. К тому времени ни ее, ни моего отца, уже не было в клане.
— Почему?
— Таков закон. Если волчонок рождается калекой, его отец и мать должны навсегда оставить свой клан.
— И куда же они уходят?
— Некоторые пытаются прибиться к другим кланам. Но новости в волчьем мире разносятся быстро, поэтому изгои редко могут найти себе там место. Кому нужны волки, от которых родится неполноценное потомство?
Корин просто не знал, что ему ответить. И все-таки ясно чувствовал — как ни ужасен поступок матери Хаймиша, это не совсем то, что сделала с ним Нира.
— Я так понимаю, ты боишься снова встретиться со своей матерью? — нарушил затянувшееся молчание Хаймиш.
— Да, — кивнул Корин. — Но это страшно не только для меня. Понимаешь, скорее всего она прилетела сюда, чтобы набрать наемников. Она бредит возрождением Титонического союза Чистых. Моя мать хочет подчинить себе весь совиный мир.
— Может быть, этого никогда не случится, — вздохнул Хаймиш. Он видел, что Корин расстроен, и решил отвлечь его каким-нибудь более приятным разговором. Хаймиш знал, что больше всего его друг любит слушать старинные легенды, поэтому найти тему для беседы оказалось несложно.
— Знаешь, в древних сказаниях говорится, что когда-то очень давно, еще до времени Хуула, совиный мир пребывал в хаосе. Но когда Хуул очутился в краю Далеко-Далеко, первый угленос Гранк научил его нырять в вулканы за живыми углями. И вот однажды Хуул обрел огненное зрение. Никто не знает, как это случилось, возможно, всему виной ядовитые испарения
Так или иначе, как-то Хуул бросился в один из Священных Вулканов. Ему показалось, будто вулкан стал стеклянным, и он мог видеть сквозь него. Хуул бросился в самое жерло и нашел в глубине Уголь Хуула.
— Как же он не сгорел?
— Никто этого не знает. Известно только, что перед смертью Хуул вернулся в край Далеко-Далеко и похоронил здесь этот Уголь. Никто не знает, в каком вулкане покоится дар Хуула, и после смерти великого короля многие отважные совы погибли, пытаясь разыскать спрятанное сокровище.
Кстати, одна из обязанностей глодателей из Священной стражи состоит в том, чтобы отгонять от кратеров вулканов таких безрассудных сов. Вулканы до сих пор притягивают угленосов из всех уголков совиного мира, поскольку в здешних огненных реках очень много бесценных живых углей, которые долго сохраняют свой жар. А еще угленосы очень любят кататься на ветрилах.
— Что еще за ветрила? — не понял Корин.
— Ветрилами у нас называют горячие воздушные потоки, поднимающиеся из кратера вулкана. Говорят, это очень строптивые ветра, и не каждому дано оседлать их.
В первый раз Корин увидел Священные Вулканы в полночь, в смутный час, когда даже Звездный Волк, как волки называют созвездие Маленького Енота, еще не успел выскочить на небо. Небо озарялось всполохами огня, и отсветы пламени превращали луну в сгусток крови.
— Как будто все небо истекает кровью, — прошептал Корин, опускаясь на высокий гребень горы.
— Истекает кровью, вы сказали? Интересное сравнение, право слово. Просто превосходное!
— Кто здесь? Кто вы? — встрепенулся Корин. Он был уверен, что рядом никого нет, и теперь невольно содрогнулся от страха. Неужели мать все-таки разыскала его? Но голос не был похож на голос Ниры… Кто же это тогда?
Он был до смерти напуган. Может быть, улететь, пока не поздно? К счастью, прямо за его спиной темнела узкая трещина скалы, в которой, при известной сноровке, могла превосходно спрятаться не слишком крупная молодая сипуха.
Корин попятился назад и принялся протискиваться в трещину.
«Ничего превосходного!» — в отчаянии подумал он. Трещина была слишком узка для него! Корин развернулся и попытался втиснуться головой вперед.
«Кажется, получилось… Только хвост, по-моему, торчит».
Совсем рядом послышался шум совиных крыльев. Потом что-то бесцеремонно дотронулось до его хвоста.
— Сияющая Глаумора, от кого вы тут прячетесь? Неужели подумали, что я собираюсь сделать вам что-то плохое? Я просто решила, что мы могли бы приятно побеседовать. Здешние жители несколько грубоваты, понимаете ли. Я не хочу никого обидеть, поэтому сойдемся на том, что они не слишком искушены в искусстве изящной беседы. Повернитесь же ко мне, давайте поболтаем! Я здесь с некоторым заданием — очень неясным, надо признаться — однако со временем все выяснится. Видите ли, Стрикс Струма так мне и сказала: всему свое время…