Изгнанники Эвитана. Том Четвертый

Ружникова Ольга

– Ты и Диего будете жить, - повторил Мальзери. Холодно и равнодушно. Как, наверное, поздравлял Юстиниана с удачным выбором жены. Не той, что шлюха-южанка.
– Умрет только она. Даю слово.

– Будем жить? В каком виде, отец?!
– юноше изменила выдержка.
– Как моя сестра? Я еще не забыл, что ты - мидантиец.

– Какая сестра?! Камилла?

Элгэ, оказывается, уже трясет - от всего сразу! От Эвитана и Мидантии, от принца Гуго, графа Адора и графа Мальзери! От целого бестиария мерзавцев, что встретились ей за неполных

полгода.

Как, как она могла спокойно жить, учиться философии и развлекаться с Виктором - оставив Диего в плену у Валериана Мальзери?! Чего достойна сестра, на восемь лет забывшая брата в змеиной норе?!

– Что с Камиллой, Октавиан? Она ведь умерла...

– Жива до сих пор, - помрачнел юноша.
– По крайней мере, была - месяц назад. Камилла когда-то сбежала с... неважно! Отец нашел ее... Она - жива, но лучше бы ей умереть еще десять лет назад. Ей и ее дочери.

– Дочери?
– В семье мидантийского патриция. Озверевшего от соблюдения семейной чести.
– У Камиллы был ребенок?

Родная внучка старого мерзавца.

– Отец продал девочку квиринским работорговцам.

Проклятье! Здесь же еще Диего! Ему только таких подробностей и недоставало...

Илладийка в ужасе обернулась к брату. И встретила горькую кривую усмешку:

– Элгэ, при мне можно говорить всё. Раз в год нам показывали Камиллу... для острастки.

Раз в год? На Воцарение Зимы - в честь семейного праздника? Или день выбирали любой?

Аравинт! Где-то есть Аравинт. Там цветут вишни и зреет виноград. Шумит теплое изумрудно-лазурное море, ласково плещутся прозрачные волны. А если нырнуть - на много-много ярдов видно дно.

Резные раковины несут в себе шум прибоя. А на холме среди садов высятся башенки старинного замка Арганди. Жарко пылает костер, смеются друзья...

Нет, Элгэ не станет менять свою жизнь на жизнь брата. Диего лучше умереть, чем вновь угодить в лапы Валериана Мальзери. Брат и сестра пересекут смертную черту рука об руку. Родители и Алексис встретят там обоих. Потому что Творец - милосерднее людей. И справедливее.

– Октавиан, - обернулась девушка к другу, - прости меня.

– Я ни о чём не жалею, - грустно улыбнулся он.
– Я жив, понимаешь? Рядом с тобой я жил. Все эти дни и ночи. О таком я не смел и мечтать.

Последний поцелуй. В последний раз - тепло к теплу, рука в руке. По ее щеке струятся его волосы. И слышен стук сердец друг друга. Пока еще - живых. В последний раз.

И так же напоследок - крепко обнять Диего. Как же мало мы знали друг друга, братишка, герцог Илладийский! Каким ты мог бы стать, повзрослев, если уже в тринадцать с половиной - такой?

Прощай и прости, что не спасла.

Творец милосердный, если ты есть, сохрани кардинала Александра и его тезку Алексу!

А Кармэн, Грегори и Виктор и сами постоят и за себя, и за всех, кто под их защитой. А если судьба подарит шанс - еще и отомстят.

Последний миг - поделиться взглядами, теплом, жизнью. Любовью.

Они

вышли почти одновременно: Октавиан с Элгэ, и следом - Диего. Но сначала - вперед, в открывшуюся дверь, - выпустили шесть пуль.

И шагнули навстречу гибели - под шесть чужих смертных вскриков.

Глава седьмая.

Эвитан, Ритэйна.
– Аравинт.

1

Ормхеймец и не воин - лишь наполовину ормхеймец. Именно это и сказал на прощанье своему сыну Хагни Сигурдсон из рода Харальдсонов. Потомственный офицер.

И год, и два назад воля отца еще перевесила бы собственное мнение Гуннора. Но не теперь. Ему двадцать лет - сколько можно?

– Ты два с лишним года потратил на воинскую службу. Ты уже - лейтенант, - вздохнул отец, когда-то вышедший в отставку капитаном. В тридцать пять лет. Когда в очередной раз отказали в повышении.
– Неужели всё - зря?

Потратил. На то, что ему не нравится, не нужно и не будет нужно никогда. Но почему из-за этого Гуннор обязан потратить и оставшиеся лет сорок? Если ты осознал ошибку - зачем продолжать упрямо ломиться по чуждому тебе пути?

– Отец, я решил.

Он действительно решил. Пусть почтенный родитель лишает наследства - если хочет. Это могло остановить Гуннора два года назад. Но не теперь.

– Ну раз решил - значит, так тому и быть, - подвел итог Хагни Сигурдсон.

Так или иначе, прием в Академию начнется в конце Месяца Сердца Лета. А на дворе - лишь середина Заката Весны.

Гуннор уже настроился попасть в Лютену пораньше и как следует отдохнуть. Весело и с пользой. Перед тем, как с головой уйти в юриспруденцию. На целых три года.

Письмо от кузена Стива планы разрушило напрочь. Новоиспеченный барон Алакл надумал жениться. И по этому поводу наприглашал побольше родни.

Суровый папенька выносит родичей покойной жены с трудом. Даже на расстоянии. Поэтому тут же сослался на неотложные дела и больные суставы. Благо, Стив разослал приглашения в своем любимом духе. На сборы осталось дня три от силы.

Но если отец занят и болен - сыну придется быть свободным и здоровым. Родственники все-таки. Близкие.

Впрочем, Гуннор огорчился не слишком. Он, в отличие от отца, к лиарской родне относился неплохо. А с кузеном Стивеном почти дружил.

Да и любопытно посмотреть, на каком чуде тот женится. Кузен всегда предпочитал дам в теле. Где он такую нашел среди лиарских аристократок?

Знакомое какое-то имя - Иден Таррент. Точно лиаранка. Но может, у нее мать с Юга?

Ну да. Конечно. Таррент! Дочь недавно опочившего мятежника. Тогда за Стива можно не беспокоиться - это точно брак по любви. Ибо выгоды от такого родства не предвидится. А вот неприятностей...

Дорога до поместья Алакл показалась сплошным праздником. Таверны, любимое вино. Готовые на всё смазливые служанки с весенними цветами в волосах...