Изгнанники, или Топ и Харри
Шрифт:
Невредимыми остались только Билл, Шарлемань, Генри, который вовремя проблевался, и Джо, не успевший дойти до воды, когда Билл поднял тревогу. Все лошади были больны, и ничего другого не оставалось, как только ждать, кто из них выживет. То же самое касалось и мужчин. Многие уже мучились от опасных проявлений отравления. Санитар, которому и самому было дурно, в отчаянии заламывал руки и давал всем слабительное. Никто не знал природу яда.
Джо раздумывал,
В его характере было оставаться на месте. Биллу и Шарлеманю пускаться в обратный путь, полный опасностей, тоже казалось неразумным.
Проклятия смолкли, ведь они были бессмысленны и никому не приносили облегчения. Билл и Шарлемань сидели рядом и курили трубки.
– Самое милое, – сказал Билл, – что мы здесь просто подохнем от жажды, раз уж не отравились. А нельзя ли в этой местности вырыть колодец?
– В песке-то? И нигде никакого дерева, чтобы закрепить стенки. Безнадежно. Нет, колодец рыть не будем. Поползем выше по течению. Чтобы отравить ручей, даже такой жалкий, как эта струйка водицы, надо много яда. Поэтому они могли вылить его в воду лишь недалеко от лагеря, чтобы отрава дошла до нас аккурат к завтраку. Так что прокрадемся вверх по течению и посмотрим, где кончается участок с дохлой рыбой.
– И где эта банда взяла столько яда! Вроде бы дакота не были замечены в массовых убийствах.
– Видать, уже научились, Билли.
– Может быть, Чарли. Старый мошенник-шаман рода Медведицы, который, должно быть, все это и учинил, был у нас прошлогодней весной.
– Шаман ли не шаман, этого уже не изменишь. Попробуем отыскать то место, где нет дохлой рыбы.
– Когда?
– Да прямо сейчас. Предложу это Джо. Может, далеко даже идти не придется.
Инженер дал согласие, и Билл с Шарлеманем пустились в путь. В принципе, им всем было тошно, в том числе и Джо с Генри, и без всякой отравленной воды. Никто не произносил этого вслух, но все четверо знали, что индейцы сейчас или ближайшей ночью могли устроить нападение и одержать победу играючи.
Мать вождя
Когда Фред и Маттотаупа ускакали в ночь на чужих конях, они в любой момент могли ожидать столкновения с врагами, от которых насилу ушли. Но когда они преодолели уже несколько миль, стало ясно, что кольцо окружения, в которое они попали, имело и серьезные разрывы, так что и их исчезновение в лагере экспедиции, и их бегство оттуда могли остаться незамеченными, и враги потеряли их след. То, что из лагеря за ними нет погони, они тоже быстро поняли.
Предоставленные самим себе, они скоротали один день, выжидая, не выйдет ли на них какой-нибудь преследователь. Когда не случилось и этого, они решились продвинуться дальше вглубь этой опасной местности. Они выискивали возвышенности, с которых был хороший обзор, коней оставляли в луговых долинах, спутывая им передние ноги, и прятались наверху в траве, чтобы наблюдать за прерией и обдумывать свое положение. Глаза у них были более
Когда на горизонте забрезжили рассветные сумерки, Фред глянул на индейца. Что будем делать? – говорил его взгляд.
– Тачунка-Витко сейчас, наверное, в стойбище рода Медведицы, – прошептал Маттотаупа. – Оттуда они и совершают свои набеги, это точно. Я подкрадусь к стойбищу. Может, мой томагавк достанет там Тачунку-Витко, как в прошлое лето моя стрела нашла Старую Антилопу.
– Топ, это безумно смело. Но все-таки больше безумно, чем смело.
– Это моя месть, не твоя!
– Если ты хочешь этим сказать, что мне не надо с тобой идти, то хорошо. Я подожду тебя в блокгаузе Беззубого Бена.
– А другого места нет?
– Бен негодяй, я знаю, но он больше ничего не сделает ни мне, ни тебе, и туда заглядывает много разных людей, от которых я разузнаю все последние новости.
– Ну как хочешь.
– Договорились. Я ухожу прямо сейчас.
– Возьми моего коня. Если дакота тебя обнаружат или повстречаются тебе, ты всегда можешь им сказать, что я убит, и тогда они, скорее всего, оставят тебя в покое.
– В это мне трудно поверить, но можно попробовать. До свидания!
Фред соскользнул под горку, распутал коней и быстрой рысью поскакал на северо-восток.
Маттотаупа продолжал вести наблюдение за местностью с высоты холма. У него при себе не было ничего, кроме оружия: кинжал, стальной томагавк, который он с первого знакомства с этим оружием предпочитал каменной палице, револьвер и двуствольное ружье. Костяной лук, подарок вождя сиксиков, он не взял с собой, еще когда отправлялся в факторию старины Абрахама; лук оставался в стойбище черноногих. Кожаного одеяла и индейской кожаной одежды Маттотаупа лишился вместе со своим пегим конем. Из провианта при нем был лишь мешочек вяленого мяса и немного табака.
Хлопковая рубашка сильно мешала ему. Он надел ее ради маскировки, но, поскольку его враги из племени дакота минувшим днем все-таки узнали его, эта рубашка в его глазах стала бесполезной вещью. Маттотаупа с юности привык сражаться нагим. Поэтому он снял рубашку. Следуя внезапному наитию, сделал себе надрез на предплечье, окропил кровью рубашку в области груди и спины и лег на нее. Если враг потом найдет рубашку, он подумает, что на ней лежал раненый.
Маттотаупа до конца дня оставался на этом холме. Он съел щепотку измельченного вяленого мяса и заел его семенами травы. Пить хотелось тоже, но терпимо. К вечеру он пустился в путь.
За весь день он не обнаружил нигде, на сколько хватало глаз, никакого присутствия человека, если не считать дыма, который поднимался от лагеря изыскательской экспедиции. Поэтому он больше не осторожничал, а бежал размеренным затяжным бегом на северо-северо-запад, к хорошо ему известному летнему стойбищу рода Медведицы у Конского ручья. Будучи военным вождем этой ветви тетон-оглала, он сам полтора года назад привел туда соплеменников, совершив тяжелый переход.
Летние ночи коротки. Но Маттотаупа рассчитывал добежать до стойбища к полуночи. Как ему потом удастся отыскать там Тачунку-Витко или обнаружить его отсутствие, он пока не знал. Он мог положиться лишь на свою наблюдательность и на способность быстро реагировать. В нем смутно шевелилось и желание увидеть свою мать и дочь. Но он не давал волю этим чувствам. Ибо с тех пор, как ему было заказано возвращение к сиксикам, ему пришлось признать, что он не может забрать к себе и свою дочь Уинону. Эта надежда рухнула.