Изгнанники, или Топ и Харри
Шрифт:
Прерия между реками, питающими Платт, протянулась на многие сотни миль к юго-западу от охотничьих угодий черноногих. Как и каждый год, она была прожарена летним солнцем и высушена ветрами. Голые песчаные полосы перемежались участками, поросшими бурьяном и низкой кустистой травой. Русла некоторых рек пересохли, по другим протекали вымученные мелкие ручейки. Тропы бизонов лежали покинутыми. Стада переместились севернее
Пустынно, одиноко и бесплодно простиралась земля под потускневшим звездным небом и смотрела навстречу дню, который принесет новый зной, новый ветер, но только не свежую воду.
В небольшом лагере изыскательской железнодорожной экспедиции проснулись люди. Мужчины пошли к ручью, у которого были разбиты их палатки. Некоторые заспанно обменивались парой слов, но большинство оставались молчаливыми и угрюмыми при одной мысли о том, что и сегодня консервы будут не вкуснее вчерашних. Зато все были довольны, что с утра пораньше начнут работать, всем хотелось поскорее выполнить свою задачу и покинуть эту пустыню, таящую в себе опасности. Мужчины ходили по лагерю в одних штанах, но уже после завтрака надели куртки, которые давали им хоть какое-то чувство защищенности от стрелы и ножа. Все они – от инженера до последнего носильщика – имели на поясе револьверы. Их руки и бородатые лица были обожжены солнцем.
Начальник экспедиции стоял перед своей палаткой. Он ждал, когда трое дозорных, выставленные на ночь, вернутся и доложат, не было ли замечено чего-то подозрительного. Двое мужчин с винтовками в руках уже были на подходе. Он знал их так же хорошо, как и всех остальных в лагере.
Один, по имени Билл, был здоровый, неотесанный парень с чертами глуповатой пронырливости. Второй, чуть ли не на полметра выше, бросался в глаза своей щегольской бородкой. Он старался каждый день придать ей форму клинышка и, несмотря на насмешки, упорствовал в этом стремлении. Его звали Шарль. Из-за высокого роста и щегольства его где-то и когда-то французы наградили кличкой Шарлемань, то есть Карл Великий, и это имя к нему приросло, хотя большинство его англоговорящих товарищей не понимали насмешливого смысла этого прозвища.
Оба сменившихся дозорных торопливо шагали к инженеру. Но, встав перед ним, они ничего не сказали, только смотрели на него, как побитые собаки.
– Ну и что? – спросил инженер, разозлившись от одного их вида. – А где Том?
Те в ответ пожали плечами.
– Где Том, я спрашиваю!
– Да вот нету его.
– Нету его! Его нету! Хороший ответ бывалых погранчан, я бы сказал. Живой или мертвый – он должен быть здесь.
– Ну вот нету.
– Ребята, не задерживайте меня по пустякам! Что произошло?
Снова пожали плечами.
– Вчера вечером Том ушел с вами в дозор. Это известный факт. А теперь?
– А теперь его нет.
Начальник экспедиции открыл рот, хватнул воздуха, снова закрыл рот, не говоря всего того, что ему хотелось бы сказать, и в конце концов лишь спросил:
– Когда вы заметили, что Тома «больше нету»?
– Когда на рассвете окликнули его. Мы хотели вернуться втроем.
– И что на том месте, где его больше нет? Его труп? Или следы его пленения?
– Его
– Его шляпа и сапоги, так. А вы что, ночью не подаете друг другу сигналы, все ли в порядке?
– Да конечно же подаем, сэр.
– И когда вы в последний раз перекликались с Томом?
– За два часа до рассвета.
– Так, значит, тогда он еще был. И потом? Он растворился в дымке, или провалился сквозь землю, или улетел по воздуху, а шляпу и башмаки оставил своим наследникам? Или как вы себе это представляете?
– Может, он захотел домой? Иногда человек впадает в безумие и просто убегает куда глаза глядят.
– А это мысль. Дезертирует, так сказать. А повод?
– Да ему уже давно все надоело. Мечтал о маленькой лавке в пограничном городе. Понемногу торговать, иметь небольшую выручку, жить спокойно. Эта тоска в нем была еще с прошлого года, с большой песчаной бури. Но денег на лавку никак не накапливалось, и начального запаса товара не было…
– Уж не упал ли этот товарный запас с неба сегодня ночью, а? И теперь получится открыть лавочку?
– Да почем знать. Иной раз, когда долго о чем-нибудь думаешь, а ветер и солнце высушили тебе мозги, к тому же индейцы тебя постоянно нервируют, – вот и сходишь с ума.
– А лошадь Тома? Где она?
– Здесь.
– Здесь? И Том убежал в прерию пешком, босиком и без шляпы? Рассказывайте это кому-нибудь другому! Но не мне! Идемте, я хочу на это посмотреть. Вы так и бросили его шляпу и сапоги там, где нашли?
– Да, сэр.
– Ну, хотя бы это сообразили. Редкий проблеск мысли.
Инженер с двумя хорошо вооруженными погранчанами отправился к пригорку, севернее ручья, где Том ночью стоял в дозоре. Погранчане повели инженера в обход, чтобы не затоптать следы, и потом вверх на пригорок. Наверху инженер увидел в траве мягкую кожаную шляпу с полями и высокие сапоги. Они лежали так, что шляпа обозначала то место, где была голова лежащего человека, а сапоги – где могли быть его ноги.
– Какая точность и любовь к порядку! – со злостью сказал инженер. – Следы обнаружили?
– Нет.
– То есть он разулся, чтобы легче ускользнуть. С ума сойти! Полное безумие! На кого тогда можно положиться в этой прерии! – Он подошел к тому месту, где лежали шляпа и сапоги, и поднял с земли три эти предмета один за другим, чтобы рассмотреть их со всех сторон. – Крови не видно, никаких следов борьбы! Просто убежал. Подумать только!
Едва инженер это произнес, как в воздухе что-то просвистело, и с его головы слетела шляпа. Он растерянно оглянулся и увидел ее в траве у подножия пригорка. В тулье шляпы торчала стрела.
Все трое быстро упали на землю и отползли по склону на метр ниже.
– Треклятые индейцы, шелупонь поганая! – ругался инженер.
Погранчане молчали, пряча головы за кочками.
Со стороны лагеря экспедиции можно было видеть происходящее. Тотчас все мужчины, похватав свой огнестрел, побежали к троим на гребне холма и бросились в траву. Сделали несколько предупредительных выстрелов в воздух через гребень.
Затем воцарилась тишина.
Небо было синее, иссушающий ветер овевал холмистую прерию. У палаток паслись лошади. Немногие мужчины, оставшиеся в лагере, согнали животных к палаткам.