Изгнанный всадник
Шрифт:
– Кто ты? – зарычал он. – Где я?
– Я... – Джиллиан закашлялась, пытаясь вдохнуть воздуха в свои пылающие легкие. Мужчина отпустил ее горло. Немного. – Я Джиллиан. – Она судорожно сглотнула. – Ты в моем доме.
Он прищурился, а девушка почувствовала себя оленем, которого поймал волк.
– Почему?
– Я нашла тебя, – прохрипела она. – В снегу. Ты почти умер.
Мужчина нахмурился.
– Это невозможно.
– То, что ты почти умер или то, что находился в снегу?
В его глазах мелькнула растерянность, и давление на горло еще немного ослабло.
– Не уверен.
– Ладно, –
– Думаю... меня зовут Ресеф.
– Думаешь?
Давление на горло почти полностью исчезло, но каждый вдох давался еще тяжело.
– Ресеф – единственное имя, которое приходит на ум.
Он не был уверен даже на счет собственного имени? К тому же, что за странное имя. Хотя, его глубокий, звучный голос нес оттенок легчайшего акцента. Не то, чтобы она могла его распознать.
– Знаешь где ты?
– Без понятия. Не могу вспомнить... ничего. – Ресеф приподнялся, напрягая могучие плечи и бицепсы, и взглянул на свое обнаженное тело. – Мы что, трахались?
Джиллиан чуть не подавилась.
– Нет.
– Почему нет? – Он снова опустился на нее и зарывшись лицом в изгиб шеи, глубоко вдохнул.
В этот раз Джиллиан почувствовала явное присутствие его возбуждения, прижимающегося к ее бедру. Покалывание воздуха вокруг мужского тела внезапно сменилось с угрожающего на откровенно эротическое, но не менее опасное.
О-о, Боже.
– Потому что мы совершенно незнакомые люди.
Резеф приподнял голову.
– И что?
И что? Это не хорошо.
– Послушай, может тебе стоит, ох, слезть с меня, и мы обсудим все за ужином?
– Ужин? – Ресеф улыбнулся, и милостивый Боже – он потрясающий, когда не пугает ее до смерти. – Полностью согласен. Я умираю с голоду. Но может мы сперва трахнемся?
В этот раз Джиллиан подавилась.
– Секс в меню не входит. Только чили.
– Можем заняться сексом на столе, – сказал он, и великолепно, теперь она представила, как занимается на кухне вещами, которые ничего общего с едой не имеют. По крайней мере, не с поеданием еды.
– Чили, – прохрипела девушка. – Не секс.
Ресеф, казалось обдумывал все, а Джиллиан чуть не лишилась чувств от облегчения, когда он с нее скатился.
– Ладно, и где еда?
– На кухне. – Она вскочила с кровати, не обращая внимания на его смешливую улыбку и стараясь не смотреть на его возбужденный член... очень аппетитный возбужденный член... который мужчина даже не пытался скрыть.
Нет, парень лежал на спине, раскинув ноги, одна рука закинута за голову, будто он находился в собственном доме, в собственной кровати, а она просто очередная подружка, которую он пригласил домой прошлой ночью.
И снова, Джиллиан задалась вопросом кого же она притащила в свой дом, потому что у этого парня не все дома. Он определенно тронулся головой.
Избегая его взгляда, она направилась к двери.
– Я поищу тебе какую-нибудь одежду. Не стесняйся использовать душ...
Ресеф был уже на пол пути в небольшую хозяйскую ванную. Не смотря на свое раздражение, Джиллиан не смогла отвести взгляд от его тела, пока он шагал по деревянному полу. Пока он шагал каждая растягивающаяся и сокращающаяся мышца казалась произведением искусства. А эта задница...
Пока он принимал душ, она направилась в кухню, чтобы размешать чили в крок-поте, а потом спустилась в подвал.
Половина подземного пространства была предназначена для хранения продуктов, но вторая ее часть загромождена остатками из ее жизни во Флориде, огромными контейнерами с рождественскими игрушками и вещами, которые принадлежали ее родителям. С тех пор как переехала сюда, Джиллиан ни разу не разбирала эти вещи, и прокляла свои увлажнившиеся глаза пока рылась в одной из пластиковых коробок с одеждой родителей. Каждая рубашка возвращала воспоминание, каждая пара обуви – свою историю. Просто хватай что-нибудь и закончи с этим. Джиллиан не была уверена, что "хватай что-нибудь" будет адекватным решением. Хоть ее отец был высоким мужчиной, ничто из его вещей не могло нормально подойти Ресефу. Она предположила, что пижамные штаны цвета лесной зелени и балахонистая черная толстовка сойдут. Радуясь тому, что копание в воспоминаниях окончилось, Джилли поднялась обратно по лестнице и чуть не проглотила язык, когда вошла в кухню одновременно с Ресефом.
Полностью обнаженным.
– Эм... ты не смог найти полотенце?
Ресеф взглянул на себя.
– Я нашел полотенце. И вытерся.
У этого мужчины очевидно нет никаких запретов.
– Верно. Какая я глупая. – Джиллиан сунула ему одежду. – Думаешь ты ударился головой?
– Может поэтому и исчезли мои воспоминания, – ответил Ресеф, и да, конечно, это объясняло амнезию, но совсем не к этому клонила Джиллиан.
Пока он одевался... неохотно, как ей казалось... Джиллиан разложила чили по тарелкам. Потянувшись к ящику за ложками, она почувствовала присутствие за своей спиной. Тепло мужского тела захлестнуло ее, когда Ресеф взглянул поверх ее плеча.
– Выглядит хорошо.
Итак, для Ресефа не существовало никаких запретов, как и понятия личного пространства. По крайней мере он хотя бы оделся.
– И вкусно, – сказала она, выбираясь из-под его тени. – Это рецепт моей матери. – Джиллиан поставила тарелки на стол – по противоположным концам.
– Я вот думаю, есть ли у меня мама. – В его голосе звучали нотки... грусти?... страха?... беспокойства? Возможно даже все и сразу.
Джиллиан могла только догадываться, как бы чувствовала себя, если бы очутилась в каком-то странном месте и не помнила, как там оказалась, и кто она такая. Мысль о том, что где-то осталась семья, которая его ищет... в том числе, возможно, и жена... должна быть тревожной.
Особенно потому, что он хотел секса с абсолютной незнакомкой. Джиллиан чертовски сильно надеялась, что он не женат.
– Давай мы тебя покормим и посмотрим, что сможем выяснить. – Она открыла холодильник. – У меня есть молоко, вода, апельсиновый сок, Спрайт...
– Пиво?
– Извини. Пиво закончилось. – Джиллиан время от времени любила холодное пиво, но просто этот напиток не для зимы.
– Чили без пива – это почти преступление, – заметил Ресеф. – Ну, должно быть. Спрайт, пожалуйста.