Изгои. Роман о беглых олигархах
Шрифт:
Сидящие в пароходстве каменнозадые старые грибы с окостенелыми мозгами были неподъемны и колоссальны. Их жизнь была почти окончена, и ее последний отрезок угадывался с точностью до минуты. Грибы не желали тратить оставшееся время на суету и везде посылали молодежь, а она время понапрасну не теряла.
Человек живет активной жизнью лет сорок. Это ничтожно мало, и тем более жаль тратить эту малость попусту. Поэтому девиз современности – эффективность. Насколько эффективно прошел день? Час? Мгновение? Каждое мгновение должно быть эффективно, особенно если оно проходит в таком мутном болоте, как речное пароходство, в котором самое привлекательное – это, безусловно, корабли. Корабли, правда, одно слово что. Какие
Илья сотоварищи не зря ездили по поручениям старых грибов. Вскорости, заручившись поддержкой одного «большого» человека (кажется, он был тогда замминистра), они создали фирму под названием «Водный альянс» и выкупили у речного пароходства все прогулочные суденышки к чертовой матери. Вернее, это они на бумаге выкупили, а суденышки остались там, где и стояли до этого. Просто теперь пароходство у «Альянса» их арендовало. За огромные деньги, между прочим. Грибы только кряхтели, но предпринять ничего не могли. Им хотелось умереть естественной смертью в преклонном возрасте.
«Альянс» монополизировал все легкомысленные речные мероприятия, но это было, по выражению Ильи, «жидким стартом». А вот не жидким стало его назначение в самое крупное государственное предприятие под названием… Хотя какая кому разница, как там оно называлось и продолжает называться? Ну, допустим, пусть называется просто «Организация». Непритязательно, зато конкретика налицо. Главное, что предприятие владело уже не суденышками, но огромными нефтяными танкерами, а это уже серьезно. Настолько, что в такую серьезную область чужих не пускают, только своих, которые по рекомендации. А рекомендация дорогого стоит, причем в буквальном смысле. Этого самого буквального смысла, заработанного в «Альянсе», и рекомендаций хватило нашему Илье, чтобы купить себе место в Организации и начать двигать вожделенные танкеры так, как нужно. Сбылось отцовское пророчество, Илья стал «начальником порта». Нелишним будет сказать, что своих друзей он пристроил неподалеку от себя: один уехал в Лондон, где возглавил представительство Организации, а другой остался в «Альянсе», но уже генеральным директором не просто «Альянса», а дочерней фирмы этого самого государственного танкеровладельца. На фирменных бланках и визитных карточках возле логотипа «Альянса», который мало что стоил сам по себе, появился логотип ОРГАНИЗАЦИИ, и все изменилось…
Корабли не твои, они государственные, но ведь тебе решать, куда они поплывут и за сколько. Нефтяные платформы, словно гигантские комары, высасывают из земли ее черную кровь. Танкеры курсируют между платформами и портами разгрузки. Нет танкера – некуда сливать нефть, платформа простаивает, и получаются убытки. Немалые, между прочим. А танкеров, их не то чтобы очень мало. Их достаточное количество, но вот беда: все равно почему-то не хватает. Особенно, когда десяток забрал в аренду «Альянс», пять-шесть на ремонте, еще немало на дальнем фрахте, в разноцветных морях валюту зарабатывают. Вот нефтяники и морщат лбы: что делать? кто виноват? куда бежать? А не надо никуда бежать. Надо тихо перевести на офшорный счет «Альянса» деньги, и все магическим образом начинает работать, плавать, разгружаться.
В Лондоне друг Ильи затеял покупать три новых танкера. У английской судостроительной компании. Компания выставила счет, как полагается. Договор заключили. С «Альянсом». «Альянс» выставил счет Организации, при этом счет увеличился на сто миллионов долларов.
Большой человек, потворствующий назначению Ильи на директорский пост,
– Есть у тебя, Илюша, ровно годик. Больше гарантировать не могу. Через год проверка случится. Ты действуй смело, раньше проверять не станут. Действуй и меня, того… не забывай.
В год, предшествующий воцарению Ильи, Организация имела солидный оборот и не менее солидную прибыль. После года с новым директором оборот увеличился в два раза, а прибыль сократилась в четыре. В карманах трио верных товарищей осело полмиллиарда долларов.
Илья сильно изменился. Он жаждал компенсировать нерастраченные грехи юности и предался разврату во всех его проявлениях:
– ездил пьяным на «Феррари»;
– издевался над официантами;
– покупал проституток оптом, наряжал их в форму СС и устраивал факельные шествия в подмосковном пансионате «Кукукино»;
– гадил из вертолета на дом какого-то неприятного ему субъекта;
– устраивал подпольные женские бои;
– охотился на таджиков с помповым ружьем;
– выстроил церковь Святого Ильи-пророка и заставил написать надвратный образ с себя, любимого. Написали…
При этом сам Илья любил говаривать вот что:
– Я изумляюсь бисексуалам. Вот уж они-то по настоящему развратны.
В общем, ужас, мрак и караул.
Нефтяники за глаза прозвали Илью «ссыклом». Почему он заработал именно это обидное и отдающее зоной прозвище, так и осталось загадкой. Быть может, из-за немного испуганного выражения лица, которое постоянно возникало у него при встречах с кем-либо. А быть может, и нет. Кто теперь знает? Мы становимся историей, не успев сосчитать до пяти.
Илья изменился внезапно. Случилось это за два месяца до проверки Организации Счетной палатой. В церкви Святого Ильи-пророка было людно в честь Пасхи. Благодетель приехали с опозданием-с и, раздавши нищим по красненькой, проследовали ко входу во храм. Однако писанный с Ильи надвратный образ непостижимым образом отвалился, хоть и был закреплен отроками прилежно, и тяжелою своею рамою ударил Благодетеля в голову-с. От причиненного увечья они изволили упасть и, пришедши в себя, нецерковно ругали-с отроков, не с должной прилежностию утвердивших надвратный образ, отца настоятеля, прихожан и отчего-то некую Владу, по всей видимости, их знакомую блядь-с.
Да простят этот жестокий лексический стеб все искренне, без директив и условностей верующие. Все, кто ходит в церковь не только для того, чтобы отмаливать немыслимые грехи, которым и прощения-то не бывает, ибо нельзя отмолить убийства и душегубства, блуд и алчность. Построй ты хоть монастырь, нарисуй ты себя хоть в Сикстинской капелле, а коли ты клещ и аспид сатанинский и стал им добровольно, то гореть тебе, паразиту, в аду во веки вечные и ныне, и присно, и во веки веков, аминь.
Бог всемилостив и всепрощающ. Воистину так, но лишь когда он видит подлинное раскаяние души, охватившее всего человека безвозвратно. В таких случаях раньше заточали себя в монастыре и не выходили оттуда до смерти. А теперь – кинул на благотворительность два-три миллиона, получил налоговые льготы, заказал богомазу иконку с себя наколбасить… Да-да, именно вот так, по-зощенски, «наколбасить»…
– Тьфу ты, дешевка какая. Поделом тебе, дешевке, и по башке-то приключилось. Вот ведь черт прыткий, с рожи своей бандитской образа пишет, а Бог-то, он не Ермошка. Он видит немножко, слава те… – Илья услышал эти слова сквозь пелену дури, которая стелилась перед глазами от удара. Принадлежали они какой-то старушенции матерого вида: согбенной, сухой, сердитой. Вымолвила, отвела душу и пропала. Словно сквозь землю утекла летним дождичком. Слова Илья запомнил, особенно «дешевку». Этот «дешевка» задел его чересчур сильно. До того сильно, что у Ильи появилась привычка разговаривать самому с собой: