Изгоняющий дьявола (Экзорсист) (др.перевод)
Шрифт:
– Иногда Бэрка удавалось вывести из себя, – вздохнула Крис.
Детектив положил программку на место.
– Ну, возможно, такое бывает у всех великих людей, у всех знаменитостей, а он ею был. – Киндерман опять что-то записал. – Многое зависит и от маленьких людей, так сказать, от серой массы. Эти люди отвечают за всякие мелочи, а эти мелочи вместе составляют немаловажные детали. Как вы считаете?
Крис бросила взгляд на свои ногти и решительно покачала головой.
– Если Бэрк и сердился, он никогда никого не унижал, – заявила она, и на ее лице появилась чуть заметная
– Ну вот и все. Теперь мы закончили. – Киндерман поставил последнюю точку. – О нет, подождите. – Он вдруг спохватился. – А миссис Энгстром? Они ушли и пришли вместе? – Детектив махнул рукой в сторону Карла.
– Нет, она ходила смотреть фильм с участием «Битлз» и пришла через несколько минут после меня.
– Зачем я это спросил? Это не имеет никакого значения. – Киндерман пожал плечами, сложил программку и засунул ее в карман пиджака с карандашным огрызком. – Ну вот и все. Когда я вернусь в контору, безусловно, вспомню, о чем забыл вас спросить. У меня всегда так бывает. Тогда я вам позвоню. Детектив шумно выдохнул воздух и встал.
Крис поднялась вместе с ним.
– Вы знаете, я уезжаю из города недели на две, – сказала она.
– Это не срочно, – успокоил ее детектив, посмотрел на фигурку птицы и улыбнулся. – Симпатичная. Очень симпатичная птичка.
Потом взял ее в руки и потер клюв большим пальцем.
Крис нагнулась и подняла с пола какую-то нитку.
– У вас хороший врач? – вдруг спросил детектив. – Я имею в виду врача, который лечит вашу дочь.
Он поставил фигурку на место и собрался уходить. Крис пошла за ним, наматывая по дороге нитку на большой палец.
– У меня их очень много, – тихо проговорила она. – Но сейчас я хочу, чтобы ее обследовали в клинике. Там занимаются примерно тем же, что и вы, только объектом внимания врачей являются бактерии и вирусы.
– Будем надеяться, что со своей работой они справляются лучше меня. Эта клиника находится не в городе?
– Нет, не в городе.
– Хорошая?
– Посмотрим. – Держите девочку подальше от сквозняков. Они дошли до парадной двери. Киндерман взялся за ручку.
– Я мог бы сказать, что мне было очень приятно, но в связи с такими обстоятельствами... Извините, ради Бога. Мне так неловко.
Крис, скрестив руки, рассматривала коврик. Не глядя на детектива, она кивнула в ответ.
Киндерман открыл дверь и вышел на крыльцо. Он еще раз повернулся к Крис и, уже надевая шляпу, откланялся:
– Желаю вашей дочери быстрейшего выздоровления.
– Спасибо. – Крис тускло улыбнулась. – А вам – удачи в ваших делах.
Детектив кивнул, его взгляд был теплым и слегка грустным. Крис наблюдала, как Киндерман подошел к дежурной полицейской машине, ожидавшей его на углу перед пожарным гидрантом. Он рукой прижимал к голове шляпу, спасая ее от порывов южного ветра. Полы его пальто трепетали. Крис закрыла дверь.
Киндерман сел в полицейскую машину, потом обернулся и еще раз взглянул на дом. Ему почудилось, что в комнате Реганы произошло какое-то движение: гибкая, едва различимая тень мелькнула и тут же скрылась. Киндерман не мог точно
Конверт Киндерман положил в карман.
– Не спеши, – предупредил он шофера, увидев, что впереди образовался затор, и устало потер глаза руками. – Это работа, а не удовольствие. Что за жизнь. Что за жизнь!
Вечером, в тот момент, когда по дороге в дэйтонскую клинику доктор Кляйн делал Регане успокаивающий укол, лейтенант Киндерман задумчиво стоял в своем кабинете, опершись ладонями о стол. Он сосредоточенно пытался увязать воедино имевшиеся факты. Изучал заключение патологоанатома о смерти Дэннингса. «...повреждение спинного мозга, перелом костей черепа и шеи. Многочисленные ушибы, разрывы и ссадины; кожа шеи растянута. На ней кровоподтеки. Сдвиги грудинно-сосковой, пластырной, трапециевидной и различных мелких мышц шеи. Перелом позвоночника. Сдвиг передних и задних связок спины...» Киндерман выглянул из окна. Светилась ротонда Капитолия.
Конгресс засиживался допоздна. Он опять закрыл глаза и припомнил разговор с патологоанатомом, состоявшийся в ту ночь, когда умер Дэннингс.
«Это могло произойти в результате падения?»
«Нет, вряд ли. Видите ли, он был пьян, и мышцы, безусловно, были расслаблены. Если толчок оказался сильным и...»
«И если предположить, что он падал с высоты двадцати или тридцати футов...»
«Да, конечно. Кроме того, сразу после удара его голова должна была стукнуться обо что-то. Другими словами, при стечении этих условий оно, конечно, и могло привести к летальному исходу. Может быть. Я повторяю: может быть».
«А мог ли это сделать другой человек?»
«Да, но он должен обладать большой силой».
Киндерман проверил алиби Карла Энгстрома на момент смерти Дэннингса. Время сеанса в кинотеатре совпадало, совпадал и график движения транзитного автобуса. Кроме того, шофер автобуса, на котором Карл, по его собственному утверждению, возвращался домой, закончил работу и сменился на остановке, где Висконсин-авеню пересекает М-стрит, именно там, где, по словам Карла, он и сошел приблизительно в 9.20. Автобус немного запаздывал, но шофер успел нагнать время в дороге и приехал на остановку в 9.18.
На столе у Киндермана лежал еще один документ: обвинение Энгстрома в уголовном преступлении от 27 августа 1963 года. Он обвинялся в неоднократном хищении наркотиков на протяжении нескольких месяцев. Брал он их из дома врача в Беверли Хиллс, где служил вместе с Уилли.
«...родился 20 апреля 1921 года в Цюрихе (Швейцария), женился на Уилли Браун 7 сентября 1941 года. Дочь Эльвира родилась в Нью-Йорке 11 января 1943 года, адрес неизвестен. Подсудимый...»
А дальше шло совсем непонятное.