Изгородь
Шрифт:
– Да ладно тебе, мам, – шмыгнул носом Костик. – Если я главой «Роскосмоса» стану, как же я на Марс полечу?.. А Вовка ещё себя покажет, ты не думай. Нам бы денежек только… Дай, мама, а?..
– Я так и знала, что этим кончится! – всплеснула руками мама. – Сколько тебе?
– Ну… это… на горючее, окислитель… У Мишки ещё скафандр прохудился.
– У Мишки своя мама есть. На вот тебе на окислитель с горючим – и проваливай. Но чтобы
Ракета
– Деда, нарисуй что-нибудь, – просит правнук.
Три года Герке, а любознательный – жуть!
Рисую ракету. Получается кривенько, но ничего, узнать можно.
– Что это? – морщит внук лобик. – Зубная щетка?
– Это ракета, – говорю. – На ней в космос летали.
– Где папа работает?
– Нет, папа в бизнес-центре работает, он просто так называется – «Космос». А ракета в настоящий космос летала, где звезды, планеты…
– «Планета-Банк»? – оживляется правнук. – Дедушкин?
– Нет, не банк. Планеты – это… Ну вот Земля наша – тоже планета.
Герка смотрит на меня с испугом:
– Так ведь земля – это все и есть, деда. Как она может быть еще где-то? Наверное, зарядка у твоего биостаба кончилась. Принести импульсник?
– Ничего у меня не кончилось, – начинаю я злиться. – А Земля – это планета, одна из многих. Такой большой шар, вращающийся вокруг Солнца.
Герка хихикает, но испуга в его глазенках становится больше.
– Но ведь солнце – оно маленькое. И оно вон, наверху. Как вокруг него можно вращаться? А земля разве может быть шаром, ты что, деда? Ее бабушка на квадраты делит и людям продает. А как бы она шар на квадраты делила? Нет, земля плоская.
– И стоит на трех китах? – фыркаю я.
– Как на них можно стоять? – уже вовсю хохочет правнук, решив все же, видимо, что я его разыгрываю. – «Три кита» – это же мамин торговый центр!
– Эх, внучек, – вздыхаю я. – На дворе середина двадцать первого века! Да скажи мне кто раньше, что в 2050-м году дети о космосе знать не будут!.. Мы-то им бредили просто.
– Вы все так сильно болели? – жалостливо вздыхает Герка. – Ну да, тогда же биостабов не было.
– Тогда у нас мечта была! – не сдерживаюсь я снова. – Мы к звездам стремились, а не… – Я все-таки беру себя в руки и тихо говорю: – Ведь я и тебя попросил назвать Германом в честь второго космонавта.
– Деда, ты зачем ругаешься? – куксится правнук. –
Счастливое имя
Грех обижаться на родителей, скажете вы. А давать детям такие имена не грех? Иванов Кьюриосити Александрович. Каково? И ладно бы мама с папой были какими-нибудь прибабахнутыми, так ведь нет – умные, интеллигентные люди. Только чересчур, видать, умные. И на Марсе своем повернутые. То есть, в общем-то, да, прибабахнутые. В хорошем смысле этого слова.
А почему Кьюриосити? Ну как же! Наверняка ведь знаете, кто первые следы древней марсианской цивилизации нашел… Да Хокинг с вами, какой Александр Иванов! Иванов – это мой папа, он лишь те находки описал и классифицировал. А нашел их в апреле 2013-го марсоход «Curiosity 1 ». Аккурат в тот день, когда меня угораздило на свет появиться. Вот папа с мамой на двойных-то радостях… Ну да, Наталья Иванова – это моя мама. Да, это она расшифровала найденные марсианские письмена. А меня вот зашифровала.
1
Любопытство (англ.)
Лет в двенадцать я потребовал у родителей новое имя. Тем более, я всем представлялся Кириллом, да и откликался только на это имя, так что папе с мамой все равно пришлось меня Киром звать. Однако насчет официального «переименования» они дружно встали в позу: или Кьюриосити, или я им не сын.
В общем, обижен я на родителей сильно. Был. До нынешнего сентября. Пока не пошел в универ. И в первый же день на большой перемене ко мне подошла она. Анна. Глаза огромные, серые; я как глянул в них – так и пропал. И она, вижу, волнуется – пальчики-то дрожат, когда волосы свои черные поправляет. Но разговорились, нашли общие темы, да так и стали встречаться. И ведь что интересное: она – умница и красавица, а я – так себе, откровенно-то говоря… Ну, вы сами видите. Так что никак я понять не мог, что Анна во мне увидела, зачем тогда подошла. Она ведь даже не с нашего потока, так что специально в тот день меня отыскала.
Конец ознакомительного фрагмента.