Изгой Проклятого Клана. Том 2
Шрифт:
Но это были не маленькие цветочки. А огромные переростки, с человеческий рост и выше. С толстыми стеблями, порой покрытыми шипами. И лепестками самых разных оттенков.
А среди этих цветов росли растения, похожие на тонкие прямые деревья. С их ветвей свисали тяжёлые плоды. Шкурка плодов была из тонкого кристаллического слоя.
И всё это великолепие просто фонило маной. Во все стороны. Даже обычный человеческий глаз замечал видел ореолы полупрозрачной энергии, у каждого из растений.
Потому
— Не спеши, — осадил его я. — Мы не знаем, что это. Если ты начнёшь жрать всё подряд, то неизвестно, что…
Холодная волна.
Ардамун сорвался с места, как гончий пёс. И на всей скорости влетел в ближайшее деревце, вгрызаясь в его плоды.
Торопился.
Пока я не дал ему запрет.
Я хлопнул себя ладонью по лбу.
Ну вот как можно быть настолько безрассудным?
— Ардамун.
Хрум-хрум-чавк-хрррысь.
— Ардамун, — повторил я.
И он повернулся на меня бешенным взглядом. Вся морда в красно-розоватом соке. Часть сока заледенела, делая пасть Ардамуна похожим на мороженое.
— Ты понимаешь, что можешь умереть? — спросил я.
— С-смерфть, — жевал он, — неизбефна. Лучфе умереть с-с-сытым!
Чтоб его Пустота поглотила! Ну откуда такой фатализм у ледяного вирма? Они живут по несколько тысяч лет. А Ардамуну-то и сотни не было!
— Всё, заканчивай. Больше без моего решения ты ничего здесь не ешь, — сказал я. Он посмотрел на меня со всем горем вселенной в синих глазах. Но я непреклонно покачал головой.
Тогда он поник. Подлетел ко мне ближе. И рухнул на землю, страдальческим взглядом смотря в небо.
— И что это значит? — спросил я.
— Я — умираю. Голод. Жестокос-с-сердие человека. Это меня убивает.
А потом я увидел, что его синяя чешуя начала слегка окрашиваться. В бледно-красный.
— Это не голод, а твои чёртовы фрукты, — я указал пальцем на увеличивающееся на его теле пятно.
— М? — он резво посмотрел на себя. И его глаза чуть из орбит не вылетели. — Ч-што это?!
— Последствия.
— Человек… — он замер и панически взглянул на меня. — Я не чувс-с-ствую кончик хвос-ста.
Да чтоб тебя.
Я присел рядом, ощупывая его хвост.
Он был тёплым. И для ледяного вирма это было совсем не хорошо!
Я бросился к плодам того же дерева. Сорвал один из них и разломил пополам, смотря на мякоть и косточки.
А затем загнал туда свою ману, прощупывая плотность энергии во фрукте.
Мякоть оказалась вполне безобидна. Маны там было немного. В кристаллической оболочке, которая заменяла плоду кожуру, её было горздо больше. Но судя по реакциям, она была совсем нейтральной и безвредной.
А
Огненная стихия. Вот Ардамуну такое точно нельзя! Тем более на голодный желудок, который втягивает в себя первую попавшуюся пищу моментально!
Нужно сбалансировать стихии внутри Ардамуна!
Я обострил все свои чувства. Максимально сосредоточился, выискивая среди пёстрых цветов вокруг хотя бы что-то, что могло содержать в себе стихию льда.
Белое.
Синее.
Белое…
Синее…
ЕСТЬ!
Я зацепился взглядом за пышный белый цветок, который был выше меня в два раза. Я ринулся туда на всей скорости. Нас разделяло всего около сотни метров.
С когтями я забрался на него. А потом в сердцевину, где был вынужден тут же прикрыть лицо. Потому что моё попадание туда заставило пыльцу взмыть в воздух, забивая мне глаза, нос и рот.
И да, это была чертовски холодная штука! Пришлось нагнать к лицу своей маны, чтобы разогреться и выдавить пыльцу прочь.
А внизу, под слоем пыльцы, находились насыщенно-голубые кристаллы. В пару движений когтями я выломал их оттуда и закинул себе в карман. А потом развернулся, чтобы вернуться к Ардамуну, но…
Прямо с соседнего цветка на меня смотрели огромные фасеточные глаза. Длинные усики. Огромные, острые как мечи жвала. Неподвижные крылья.
И голод.
Напротив меня сидел огромный стихийный шершень. Одна из самых мерзких тварей, которые только могут завестись в магическом мире.
Если стихийные шершни строят себе улей, то в радиусе нескольких десятков километров со временем уничтожается почти всё живое. Эти твари были хищниками. И они жрали всё, что шевелилось быстрее трепещущегося на ветру лепестка.
Но опасен был не этот шершень…
И не то, что мой острейший нюх мантикоры не учуял его запах за ароматами здешних растений…
А то, что эта тварь не пойдёт в атаку. Она уже чувствовала, что я её убью. Именно поэтому она сделает всё, чтобы вернуться в свой улей и привести «друзей».
А со всем ульем сейчас сражаться… опрометчиво.
Мы сдвинулись с места одновременно.
Я бросился на шершня со своего цветка и «Скачком» сократил дистанцию до минимума. Оказался сверху, с занесёнными для удара когтями.
И меня тут же отнесло вверх порывом ветра, от затрепетавших крыльев шершня.
Эта тварь была воздушной стихии. Худший, чтоб её, расклад!
Потому что сразу за ветряным порывом в меня устремилось несколько «Воздушных Лезвий» — уплотнённого с помощью маны воздуха, который мог резать неплотные материалы. И очень хорошо — именно плоть!