Изгой

Романов Герман Иванович

– Твою же дивизию!

Увиденное зрелище настолько потрясло Галицкого, что силы разом вернулись в его тело, Юрий вскочил на ноги. От рывка закружилась голова, он оперся на стену, но опустился коленями на каменную крошку, не ощущая боли от впившегося в кожу крошева.

Это был его схрон!

Тут никаких ошибок быть не могло – та же трещина на потолке буквой «W», а на левой стене в виде «Л». В глаза ударил свет от лаза – он не был засыпан – а ведь в нем рванула граната?! Причем «эфка», что должна была разнести меловой

потолок вдребезги!

– Капец! Не понял…

Открытие ужасающее, вернее, их сразу было несколько. Первое, и самое неприятное – он мерз в доисторическом костюме Адама – то есть в первородном естестве. Кто-то с него снял абсолютно всю одежду, включая цепочку со знаком зодиака и кольцо с пальца – память о погибшей от передозировки героина сестры. Во рту странная пустота – коснувшись языком зубов, Юрий обомлел – ему выдрали золотую фиксу. Так же отсутствовала серьга в ухе, придавшая парню разбойничий вид – а на самом деле говорившая о том, что он последний в старинном шляхетском и казацком роду.

– Ободрали как липку – но почему не убили?!

Вопрос завис в воздухе, Галицкий лишь изумленно потряс головой – припорошенные мелом волосы стряхнули пыль, попавшую прямиком в ноздри. Юрий оглушительно чихнул, и этот невольный чих окончательно привел его в чувство.

– Блин! А где мои ящики? Где оружие?!

На полу пещеры ничего не было от слова вообще, даже следов. Такое ощущение, что «бойцы» не просто прибрались – а оставили исключительно живой организм в целости и сохранности, но тщательно унеся сотворенную руками человека неорганику.

Не в силах поверить собственным глазам, Юрий прошелся по пещере, яростно чертыхаясь от боли колющих ступни камешках. Даже ногами и руками проверил, отшлепав пол.

Никакого миража – нет даже следов от тяжеленных ящиков. И натащенные им внутри подземелья камни тоже отсутствуют.

– Охренеть! Это что такое происходит?!

Он ощупал еще раз собственное тело – ранений не было, кровь нигде не текла. Однако ладонь правой руки как-то странно саднило, и Галицкий приблизил ее к глазам, открывая рот от изумления.

С тыльной стороны кисти, перекрывая все линии, над которыми так любят колдовать хироманты, будто ожогом выдавило контуры креста. Той самой немыслимой ценности родового богатства, которое бабушка даже в тяжкие девяностые годы его босоногого детства не продала ни за карбованцы, ни за сменившие их гривны. Даже за доллары и евро продавать не стала – наоборот, спрятала рубиновый крест от всех подальше, а ему показала лишь перед своей смертью.

– Он что, в ладонь влез, когда я его к губам прижал?

Проверяя догадку, Юрий тщательно ощупал ладонь десницы пальцами шуйцы – вроде мягко, никакого креста под кожей нет. Абсолютные непонятки – так быть не может!

Галицкий потер переносицу – он помнил все, что произошло. А вот после взрыва гранаты сплошная мистика, которой невозможно дать хоть какое-то

приемлемое объяснение.

– Ладно, доберусь до дома, там есть одежда. Заначка на «черный день» имеется, да и документы припрятаны. А вот от «Семы» с его «бойцами» мне нужно держаться подальше – поймают, запытают и кишки выпустят. Нет, надо ствол выкапывать – половецкие пляски пошли серьезные. Но, блин горелый – что же тут произошло?!

Приняв решение пробираться в село, Юрий содрогнулся – идти голым через заросли колючего терновника будет то еще удовольствие. Все ступни себе изранит и тело обдерет. Тем более, ему сейчас нужно выбираться, пока светло – в сумерках или ночью он просто искалечится. Через Донец спокойно переплывет, хотя пить воду из реки категорически не рекомендуются – загрязнена сильно от промышленных стоков, рыба, почитай, исчезла. Из поймы птица давно улетела, про живность и говорить не приходится – в большинстве своем вымерла, как те мамонты.

– Ладно, надо идти. Пусть меня посчитают за нудиста или придурка, но лучше дойти целым, чем ободранным. Найду тряпку – будет мне как дикарю, набедренная повязка!

По-доброму посмеиваясь над собой, Юрий встал на четвереньки и тут же забыл смешки, заменив их приглушенными матами. В локти и колени больно впились камушки и крошка, нещадно кололи. С губ все чаще и чаще стали срываться хулящие жизнь слова, причем на трех языках – польском, украинском и русском, благо на последних говорил свободно. А на первом изрядно поднатаскался будучи целый год на «заработках», в те далекие довоенные времена, когда еще не занялся своим опасным «бизнесом».

– Ух, добрался!

Порыв теплого воздуха обдул лицо, довольный Юрий осторожно вылез из норы, внимательно смотря как за камнями – об острые грани которых можно было пораниться, так и взирая на колючие ветки терновника, о них можно здорово ободраться.

– Ох, как хорошо… Твою дивизию!

Глаза Галицкого остекленели, не в силах поверить в то, что они увидели, а нижняя челюсть просто отвалилась. Так он и стоял в оцепенении, пока в рот не залетала толстая зеленая муха, которая и привела его в чувство. Машинально выплюнув жужжащую во рту тварь, Юрий стремительно присел на корточки, спрятавшись за густым кустарником, чувствуя, что волосы встают дыбом от нахлынувшего ужаса.

– Это куда, твою мать, я залетел?! Попал, так попал, прямо в задницу чорта, и на всю ее глубину!

Юрий чувствовал, как стучат у него зубы от накатившего мутной волной страха. А с губ срывались слова, с хриплыми стонами насмерть загнанного и перепуганного человека.

– Это кранты! Не может быть!

Его родного села не стояло как такового – вместо него какой-то небольшой острожец, похоже казацкий. Башня, какие-то строения под крышами, тын из заточенных бревен – Юрий в детстве видел иллюстрации в книгах, эти рисунки он накрепко запомнил.