Изгой
Шрифт:
– Химерами можно управлять, – обронил Оболиус скрипучим голосом и закашлялся.
– По-чародейски? – прокряхтел в ответ старик: – Можно, Морис говорил. Да только мы с тобой не чародеи.
Оболиус задумчиво посмотрел на учителя:
– У меня получается. Я все время пробовал, и сегодня химера меня послушалась. Вернее, я как будто на мгновение стал
– В самом деле? – Искусник в свою очередь с интересом посмотрел на мальчишку. – Это хорошо. Так мы сможем ехать быстрее.
– Да. Только когда я в химере, я не могу контролировать свое тело. Из-за этого чуть не упал с лошади.
– Я тоже придумал способ, – похвастался Толлеус. – Я собрал новое плетение. Оно работает, как твой кнут: щелкнешь им химеру или просто рядом, чтобы напугать, – и она уже бежит в нужную сторону. При этом плетение работает на расстоянии, так что тебе самому не нужно гоняться за ней. Очень удобно. Оно не очень сложное, попробуй его освоить.
На следующий день искусник и ученик устроились в телеге вдвоем. Вторая лошадь брела следом, привязанная к повозке за узду. Она, в отличие от химер, вела себя смирно и не пыталась перегрызть путы и освободиться, едва оказавшись в поводу. Телега была практически пуста – путники ехали налегке, так что не было смысла запрягать сразу двух лошадей. При этом сохранялась возможность для Оболиуса вскочить в седло и собирать стадо по старинке, с помощью кнута.
Плетение Толлеуса оказалось сложновато для юного оробосца. Дважды ему удалось собрать работоспособный вариант, но времени на это он тратил непозволительно много – животные умудрялись убежать слишком далеко. Поэтому искусным кнутом пользовался в первую очередь сам старик, для него это стало весьма неплохой практикой работы с амулетом, который теперь заменял ему утраченный посох. Оболиус тоже не сидел без дела – ему легче давалось чародейское управление химерами. Так, вдвоем, учитель с учеником и управляли стадом, краснея от натуги, но при этом практически не шевелясь. Зато со стороны картина выглядела идиллически:
Конечной цели своего пути Толлеус и сам не знал, о чем в последний день пребывания в оробосской столице честно признался подростку. Ему просто хотелось оказаться подальше от искусников, а заодно и от чародейской братии, кишевшей в Широтоне, подобно муравьям в муравейнике. Бояться их он давно перестал, страх ушел под напором многочисленных пережитых событий, но никакого желания общаться с ними не появилось. В крупнейшем городе цивилизованного мира, конечно, осталось много интересного, но там расположено кордосское посольство, да и деньги нужны немалые, чтобы жить в столице. Вероятно, когда-нибудь искусник туда вернется, а может, и нет. Пока возможности остаться там он не видел.
Оболиус после недолгих раздумий не направил свои стопы домой, а все-таки решил следовать с учителем, чему старик был несказанно рад. Он уже осознал пользу от учеников, помощников и слуг и понимал, что без парня ему будет тяжело.
В Кордосе худо-бедно читать и писать умели все, империя обеспечивала всем жителям обязательное начальное образование. Здесь же дело обстояло по-другому. Оболиус владел грамотой еле-еле, на уровне какого-нибудь дремучего крестьянина из державы искусников, причем даже такой результат для незнатного олитонца считался серьезным достижением. Полюбовавшись какое-то время на попытки рыжего оболтуса сочинить бабке письмо, Толлеус в конце концов собственноручно написал Сабане послание, в котором сообщал, что берет малолетнего бездельника под свою опеку насовсем. О месте своего проживания он, естественно, не обмолвился ни словом. Это письмо он отправил с одним из встречных караванов. Получит ли трактирщица весточку от нерадивого внука, сумеет ли прочитать, поверит ли – это Толлеуса уже не касается. Совесть его чиста, да и сам Оболиус не особо переживал по данному поводу.