Излечи меня
Шрифт:
Его мама. Точно, она была его мамой.
Он смотрит на меня. Его взгляд наполнен извинениями и сожалениями. Он сочувствует мне.
Жалеет.
Ненавижу жалость.
— Я просто… — выдыхает он. — Должен был сказать тебе о том, что Белль была Анной… и твоей матерью, — подчеркивает он. Его голос глубок и низок.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно.
— Уже не важно.
— Нет, важно. И я хочу, чтобы ты знала, как мне жаль… за все. Знаю, ты мне не веришь, но я бы никогда не сделал что-нибудь, что причинит тебе
— Не надо, — я убираю руки.
Я должна защитить себя и свое сердце от его взгляда, наполненного болью.
Тишина между нами обжигает. Он закрывает лицо руками.
— Я потерял тебя? — его слова тихи, но боль в них сродни крику.
Я закрываю глаза, слезы обжигают мое лицо.
— Мне жаль, Джордан.
— Иисус… — он качает головой. — Просто скажи мне — это потому, что я скрывал все от тебя или из-за Белль?
— Не из-за тебя, а из-за меня…
— Не корми меня этой своей ерундой; «это не из-за тебя, а из-за меня» ! — он встает, отдаляясь от кровати.
Он чувствует гнев. Гнев — то, с чем я могу работать. То, что я понимаю.
— Просто правду, Мия. Ты можешь думать, что я не заслуживаю ее, но это все, о чем я тебя прошу.
Мои глаза встречаются с его.
— Прекрасно, — я подтягиваю ноги к груди. — Хочешь правду? Правда в том, что каждый раз, когда я смотрю на твое лицо, то вижу все, чего у меня никогда не было, — что она должна была дать мне, но вместо этого — дала тебе. Виню ли я тебя? Нет. Но это не изменяет того факта, что женщина, давшая мне жизнь, женщина, которая должна была быть моей матерью, решила быть твоей матерью. Она оставила меня с ним! — мой голос становится все громче, руки трясутся, но я не могу остановиться. — И я ненавижу то, как я себя чувствую из-за того, что знаю, что она выбрала тебя!
— Она не выбирала меня! — он бьет себя руками по груди. — Я не заставлял ее принять это решение… ты должна выслушать меня и понять…
— Нет! — я прижимаю руки к голове. — Ничего не хочу слышать! — я знаю, мои поступки не рациональны, но я не могу думать рационально сейчас. Могу только чувствовать.
— Ненавижу! Все ненавижу! Себя! — плачу я.
Джордан за несколько движений пересекает комнату и заключает меня в объятья.
То, что я чувствую из-за него…
Его теплота и сила.
Я, держа его футболку, сжимаю пальцы.
— Все дерьмо. Я дерьмо, — соплю я, отодвигаясь от него, не способная быть так близко к нему, зная, что я ухожу.
Не желая меня отпускать, он берет мое лицо в свои ладони.
— Ты не дерьмо, — он сгибает кончики пальцев над моими щеками, чтобы он вытереть мне слезы. — Поговори со мной, малыш. Позволь помочь тебе.
Из-за сокрушающего чувства трудно дышать.
— После всего, что я тебе сказала только что… Ты все еще хочешь быть со мной. Почему?
Его
— Потому что я тебя люблю, Мия, — его глаза закрыты, будто ему больно.
Он любит меня.
Джордан прижимает свой лоб к моему, руки обхватывают мой затылок.
— Все не так, как я спланировал, знаю, но это правда. Я люблю тебя, — его дыхание опаляет мою кожу. Слова разбивают мое сердце. — Я знаю, это слишком скоро, и ты пытаешься справиться со многими проблемами, которые частично произошли из-за меня, но я хочу, чтобы ты узнала о моих чувствах прежде, чем решишь насчет нас. Я люблю тебя, Мия. Каждую часть. Худшую и лучшую. Сломанную, идеальную. Плохую, хорошую. Ты — все это вместе, малыш. Я люблю всю тебя.
Он любит меня.
Джордан любит меня.
Меня.
Я тоже люблю его. Слишком сильно.
Но это не поможет.
Я сломана. Мне слишком больно. Я слишком возмущена. И не думаю, что какое-либо из этих чувств скоро исчезнет.
Он заслуживает большего, чем я могу ему дать. И сказать ему, что я люблю его, было бы ошибкой и эгоизмом с моей стороны.
Я открываю глаза.
— Я уезжаю из Дуранго.
Он отодвигается от меня, но руки все еще обхватывают мой затылок.
— Ты возвращаешься в Бостон?
Я замираю.
— Нет. Это последнее место, куда бы я поехала. Почему ты так думаешь?
Он качает головой, глядя вниз.
Вот оно. Я должна рассказать о болезни.
— Джордан, я должна тебе кое-что сказать о себе… — я выпрямляюсь, тяжело дыша. — Когда ты нашел меня в комнате мотеля… не знаю, увидел ли ты обертки из-под еды?
— Увидел.
— Ну… у меня проблема, — я впиваюсь ногтями в кровать. — Когда я расстроена или испытываю стресс, я… эм… я ем… много еды и затем… заставляю себя извергать все обратно.
Он никак не реагирует. Не двигается. Просто смотрит на меня с тем же выражением, что и раньше.
— У меня болезнь, которая называется булимия, Джордан. Не знаю, слышал ли ты о ней.
— Слышал.
— Ладно. Моя проблема, если сказать по-простому, здесь, — я дотрагиваюсь пальцем до головы. — Когда в моей жизни происходит что-то очень болезненное, или жизнь выходит из-под контроля, я справляюсь с болью через еду, нахожу в ней утешение. И затем я, можно сказать, возвращаю контроль, выводя еду обратно из организма.
— Как долго это происходит с тобой? — нежно спрашивает он.
Я глубоко вздыхаю.
— Десять лет плюс-минус. Хуже стало в последние несколько лет.
— Как мы можем с этим справиться?
Я встречаю его отчаявшийся взгляд.
— Мы –никак. Я должна сделать это сама, — выдыхая, говорю я. — В Денвере есть специальное учреждение для людей, кто страдает от проблем, связанных с едой. Например, таких, как моя. Я собираюсь туда, чтобы стать лучше.
— Как долго тебе нужно там пробыть?