Излом
Шрифт:
— После смены подойдёшь, – уже миролюбиво заявил Михалыч, благополучно заныкав бутылку за бронированную дверь.
— Мне для работы надо, корпуса мыть, – пододвинул Паша баночку.
— Да иди ты со своей ёмкостью, – не выдержал мастер, с силой запустив Пашкину тару вдоль участка.
— Михалыч, ты что, так убить можешь, делать, что ли, нечего, – загудели Чебышев и Пашкин сосед.
— Правильно сделал! – поддержали мастера контролёры. – Вам скорее бы зенки залить.
Хмурый Пашка, оскорблённый в лучших чувствах, пошёл в курилку.
— Всё равно никуда не денется! –
Я уже довольно сносно, без брака, научился делать редуктора. За работой время летело быстро. Не успел заметить как рабочий день закончился. Сославшись на важное дело, решительно откололся от компании в лице моего учителя и Пашки, нимало не интересуясь, доконали они мастера или нет.
7
Около райисполкома решил немного отдышаться и всё как следует продумать. Захотелось курить. Точно прочитав мои мысли, рядом возник мужчина с огромной, как у медведя, головой и достал сигареты. Тут же я сел ему на «хвост».
— Да вот не курил, не курил – что-то потянуло, – объяснил ситуацию.
— Тоже к Кабанченко? – протягивая сигарету, поинтересовался медведеголовый.
— А к кому же…
— Насчёт квартиры, наверное?
— Не насчёт зарплаты же…
— Главная проблема сейчас – жильё, – пропустил мимо ушей моё ехидство, догадавшись, что это от нервов. – Мы уже пять лет ходим, – поведал мне, – и конца не видно. Понимаешь, пять лет назад наш дом рухнул.
— Какой дом?
— Кооперативный. Расселили во временное жильё. «Полгода потерпите, – пообещали нам, – и вселитесь». Пять лет уже терпим. А терпение, как известно, есть добродетель ослов! Нет, смотри, – разозлился он, – пять лет ждал, как построят, два года всего пожил и на тебе. Строители, работнички, чёрт им в печёнку. Хоть без жертв, спасибо, обошлось.
— «Вот парадный подъезд…» – не слушая излияния, для успокоения нервной системы попытался декламировать Некрасова, но как ни старался, дальше вспомнить не мог.
— Пошли к секретутке зайдем, узнаем что к чему, – предложил мой новый знакомый.
— Чего надо? – грубо спросила молодая женщина, подняв глаза от списка.
— Да вот, узнать хотим, живая очередь сегодня или по списку вызывать будете? – поинтересовался медведеголовый, не придав значения грубости.
— А–а-а! Явился не запылился, – глядя мимо меня, обратилась к нему секретарша. – Один, или компанию привёл?
— Один, – покорно ответил тот.
— А то устраиваете здесь демонстрации. Идите, вызову, – зло бросила нам, поднеся к глазам листок с длинным столбиком фамилий.
— Пошли, пошли, а то последними поставит, – вытолкал меня мужчина.
— Ну и стер–ва! – раздельно, по слогам произнёс я.
— С ними ругаться – себе дороже, – успокаивал он.
Около приёмной собралось человек двадцать просителей. Началось ожидание, а, как известно, хуже нет, чем ждать и догонять. Но, что мне понравилось, очередь быстро таяла. Каждые пять минут заходил очередной посетитель.
Вот, наморщив лоб, вышел из приёмной мой знакомый, недовольно покачивая огромной головой. Безысходно махнув рукой, поплёлся
Я всегда был склонен к конформизму и поэтому тоже извлёк на Свет Божий заявление.
«Нет, зря всё-таки про негров не написал», – мелькнула мысль, когда выглянувшая из приёмной секретарша назвала мою фамилию. В дверях уступил дорогу седенькой старушке, дрожащей рукой убиравшей в красочную пластиковую сумку, рекламирующую автоспорт, какие-то бумаги.
Но она ещё не думала уходить. Повернув к секретарше разъярённое лицо, выкрикнула, брызгая слюной:
— Чтоб вы провалились!
На что та спокойно посоветовала идти на все четыре стороны.
Запутавшись в двойных дверях, я протиснулся в апартаменты власть имущих.
— Садитесь, – безразлично буркнул плечистый толстощёкий субъект с зачёсанной назад полуседой шевелюрой и покосился в окно.
Посмотрел туда и я, усаживаясь на предложенный стул. Ничего интересного, кроме воробьев, не заметил.
Председатель райисполкома автоматически забарабанил толстыми, короткими пальцами с ухоженными ногтями по полировке стола, слегка покосившись на стадо разноцветных телефонов.
«Наверное, звонка ждет», – догадался я.
— Слушаю, слушаю, – обратился ко мне.
Сидевший за соседним столом мужчина, видно помощник или ещё один секретарь, что-то быстро записал. Только я открыл рот, собравшись излагать претензии, как председатель перебил меня.
— Минуточку. Тихонович, открой нарзана бутылочку, что-то в горле пересохло. Так что там у вас? – опять обратился ко мне.
И на этот раз мне не удалось начать.
— Пейте, Егор Александрович, – Тихонович громко поставил красивый гранёный стакан перед своим боссом.
Глядя, как в стакане шипят и лопаются пузырьки, облизнул пересохшие губы.
«Спросить, что ли? – закралась безумная мысль. – Тогда точно квартиру не дадут».
— Вы что молчите, молодой человек? – отхлёбывая из стакана, обронил председатель.
Протягивая заявление, я стал расписывать своё бедственное положение.
— Знаю, всё знаю, но квартир у меня сейчас нет, – председатель протянул пустой стакан Тихоновичу и поудобнее расположился в кресле. – И скоро не предвидится. Вы где работаете?
— На заводе.
— Вот там и вставайте на очередь. Чуть что – сразу в райсполком. У меня фонд не резиновый. Заявление оставьте. С заявлением мы, конечно, разберёмся. Скажите там Ольге Николаевне, пусть следующего просит, – достал он расчёску.
Не спеша вышел из райисполкома.
«Лет через двадцать может что и обломится. Ничего, ещё посражаемся, – вспомнил председателя. – Наверное, спит и видит, как его именем трамвайную остановку назовут: «Товарищи, следующая остановка – Малые Кабанчики», а потом и улицу переименуют, – топча листья, рассуждал я. – Вместо какого-нибудь Чапаева, не внесшего вклада в благоустройство города, – улица имени председателя райисполкома Кабанченко с бюстом в центре проезжей части и надпись «От благодарных современников». Солидно, скромно и со вкусом.