Измена: B-52
Шрифт:
– Отец?!
Он, вообще, ничуть не изменился с той последней ночи во Франции, когда я его видел. Немного только постарел, но все тот же самовлюбленный мудак, каким был. Вышло то вообще как? Забавно очень. Меня уволили с позиции шеф-повара, а этот козел подхватил то, что я потерял. Я был в аэропорту с «принудительным» билетом домой, а он кашеварил на моей кухне! И теперь смеет являться сюда?!
Делаю шаг, на вид, спорю на что угодно, максимально свирепый у меня сейчас. По глазам его трусливым вижу, но подойти не успеваю. Передо мной вырастает мама, упирает маленькие ручки в
– Стас, успокойся…он просто хочет поговорить.
– Я рад тебя видеть, сынок.
Кривит меня это слово, как раньше. Он за него и отхватил в ресторане, если честно. Не выношу, когда он так меня называет, потому что «сынок» нужно заслужить! Костя может меня так называть, благодаря нему я попал в академию в свое время. Ему и его деньгам. Отцу было не до нас — он карьеру строил! И я хочу высказать опять все свои детские обиды, которые копились столько лет, ложились друг на друга, множились, а вдруг вспоминаю:
??????????????????????????
«Посмотри на себя, Давыдов, ты же ребенок совсем…» - и что же?! Она права окажется?! Черта с два! Да и потом…если я сейчас снова психану, как узнаю о том, что он сказал Марине, и как заставил ее встать на свою сторону?!
– Стас, мне ничего от тебя не нужно. Ни денег, ни помощи — я правда хочу поговорить.
– Поговорить, значит, хочешь?!
– Да.
– Ну говори.
Сажусь на диван, а Юрка на меня ошеломленно так смотрит…Я его лишь взглядом касаюсь, знаю, что тоже сядет. Юра пусть уже взрослый, но он до сих пор реагирует на меня, как в детстве. Будет лояльным, если я буду, будет спокойным, если я буду, ну и далее по списку. По привычке, так сказать.
– Ох, даже не пришлось использовать аргумент, мол, это мой дом и мои правила… - усмехается Костя, занимая место в своем любимом кресле по правую руку от меня, - А я так долго репетировал, чтобы выглядеть сурово…
Слегка улыбаюсь. Суровость Косте не знакома. Он очень добрый, но мягкий мужик, спокойный такой, не то что мы все трое. Надо будет не забыть и узнать, как ему это удается — сохранять это самое спокойствие, потому что мне оно только снится…
Ожидаемо Юра присаживается рядом, когда мама занимает свое место, а отец свое. Ему это все совсем не нравится: развалился весь, лицо состроил недовольное, в сторону смотрит — я вижу в нем себя. Я его этому научил. Он меня зеркалит. И вдруг я понимаю, как это глупо выглядит. Раньше не задумывался об этом ни на секунду, но теперь…Точно, Давыдов, он ведет себя, как ребенок, и ты ведешь себя также. Эгоистичный, глупый ребенок…
– Я позвонил вашей маме…
– Откуда у тебя ее номер?!
– перебиваю на ходу, потому что мне нужен этот ответ, который я, правда, уже знаю.
Марина. Она дала. Она так хотела, чтобы мне стало «легче», что дала номер мамы! Впутала ее снова…в него! Как только посмела?! Убью!
– Достал, - отец врет, и это бесит больше.
– Врешь. Тебе Марина его дала.
– Она хотела…
– Стас, - строго влезает мама, на которую я резко перевожу взгляд, чтобы столкнуться с безумной ее мягкостью.
Подкидывает сильнее. Мама для меня — все, и я должен ее защищать,
– Она дала его, потому что знала мое отношение.
– К чему это?!
– К твоему отцу.
Молчу. Новости какие! И какое же отношение?!
– Я давно его простила, Стас.
– Пф!
Ох, боже, ну конечно ты его простила! Ты всех и всегда прощаешь, у тебя это в крови просто! И снова она мое немое негодование считывает, отбивая его ласковой улыбкой.
– Когда ты становишься счастлив, у тебя уже нет причин злиться.
– Он тебя бросил.
– И я ему за это благодарна. Если бы не ушел, мы бы продолжали друг друга мучать. Ты уже взрослый, Стас, и теперь мы можем поговорить обо всем по-взрослому…
Теперь фырчит Юрка. Думаю, что он хочет вставить шуточку, что до взрослого мне, как до Китая раком, по крайней мере по мнению Марины, но молчит. И правильно. Не стоит.
– …мы с твоим отцом не были счастливы в браке. Он мечтал о Франции и о карьере, а я о семье. У нас были разные цели, которые по итогу просто перекрыли все остальное.
– Он тебя бросил, - упрямо повторяю, но мама мягко качает головой.
– Я сама его выгнала.
Брови поднимаются сами собой. Серьезно?! Но отец не дает мне возможности выказать очередное недовольство.
– Не надо, Вик. Ты меня выгнала, но ты не запрещала мне быть отцом.
– То есть не быть отцом, ты решил сам?!
– Юра хохлится, но отец не злится.
Он опускает взгляд на свои ладони, потирает их и тихо так говорит.
– Я так много работал, что света белого не видел, а когда очнулся, понял, сколько всего в жизни упустил…Что у меня есть? Пустая квартира и куча кубков на полке? Признание, которого я так хотел?
– Тебе одиноко, поэтому ты решил вспомнить, что у тебя есть сыновья?!
Юра продолжает агриться, но я нет. Если честно, то слова отца здорово резонируют у меня в голове, потому что отклеиваются. Я чувствую что-то родное в них, себя ведь узнаю. Помню, что когда-то я его не понимал вообще, ненавидел! Он сейчас…сейчас все иначе…поэтому я молчу и впервые смотрю на него другими глазами.
– Я всегда помнил о вас, Юра.
– Зато я не помню тебя, папа. Костю хорошо, тебя — нет. Это он был все это время здесь и стал мне отцом. От тебя одно пустое пятно. Ты мне не отец, ты просто донор спермы.
– Юра!
– Не надо, Вик, он прав. Я тебя не воспитывал, и ты имеешь право злиться. Когда я очухался, было уже слишком поздно. Вы выросли, стали мужчинами без меня, но…
– Но?
– спрашиваю, он переводит взгляд на меня.
– Я понимаю, что вы не простите меня за то, что я вас бросил, но…возможно, мы сможем начать хотя бы с ужина? Если у вас найдется еще одна порция, конечно.
Долго молчу и взвешиваю все в своей голове, а если честно, то пытаюсь увидеть то, что видела она. Почему поверила? Почему настаивала? Да потому что он правда хочет попытаться, я не могу это игнорировать.