Измена: (не) прощу дракона
Шрифт:
Глава 40
Дни шли за днями, складывались в недели. По утрам мы с Мелиссой проводили время в мастерской, обсуждали эскизы, которые я рисовала. Днём я шила вместе с Этти и Оливией, а Милли занималась детьми или уезжала проведать мужа. Вечерами же мы сидели в тёплой, уютной гостиной и разговаривали по душам.
В делах всё складывалось на удивление гладко. Графиня Лефер не поскупилась на похвалу, и ко мне пришли ещё две заказчицы. Причём больше платьев их интересовали «пикантные панталончики», как они тихонько сообщали со смущённой улыбкой. Этти и Оливия тоже были довольны — я назначила
Последний месяц лета прохладными вечерами и утренними туманами напоминал, что не за горами осень. Флориан отсутствовал уже больше четырёх недель. С изумлением я понимала, что всё больше волнуюсь, всё больше скучаю по нему. Новости из Эвермара не приходили, и на сердце было очень тяжело. Наш развод отошёл пока на второй план, хотелось, чтобы Флориан просто вернулся живой и здоровый.
Не выдержав, я навестила маркиза Кайдипье и попросила узнать хоть что-нибудь. Через три дня он прислал мне письмо, где в витиеватых выражениях разьяснил: ситуация серьёзная, но бояться раньше времени не надо; отсутствие новостей — это хорошо, потому что иначе мы бы уже обо всём знали, плохие известия разлетаются быстро.
Мне немного полегчало, что не ускользнуло от моей внимательной Милли.
— Сразу видно, что у тебя всё налаживается. Вон и аппетит вернулся. Приятно видеть, что ты снова ешь, — как-то за обедом весело подмигнула она мне, увидев, что я тянусь за второй добавкой.
Я кинула кусочек мяса вездесущей Булавке, которая буравила меня голодными глазами, и довольно воскликнула:
— Замечательная отбивная! Не думала, что говядина может быть такой вкусной. Никогда её не любила, но это просто волшебная. Наш повар — настоящий кудесник!
— Хм, странно, — прокомментировала мои восторги Милли. — И давно тебе говядина нравится?
Я призадумалась, но ответить не успела: с горделивой осанкой, затянутая в чёрный шёлк строгого платья с тонкой паутинкой золотых узоров в столовую мрачной тучей вплыла леди Дасия. Мне явственно показалось, что кругом стемнело, как перед грозой. Стараясь не уронить своего величия, вдовствующая герцогиня чинно устроилась за столом. Она приезжала уже несколько раз за последние недели, неизменно приказывала подать чашку чая и сидела рядом. Все разговоры, в основном, сводились к попыткам усовестить меня и заставить бросить шить «эти тряпки». Я не обращала внимания и отказывалась говорить на эту тему. Она недовольно поджимала губы, но приезжать не прекращала. Я не прогоняла её, потому что понимала: леди Дасия волновалась за Флориана — своего единственного ребёнка — поэтому и стремилась к моей компании, но говорить о своих переживаниях стеснялась, считая это слабостью.
— Что-то вы молчите о вашем списке невест. Где же он, леди Дасия? Или вы уже определились со следующей женой для сына? — спросила я, пряча улыбку за чашкой с чаем.
— Нет, список отложен за ненадобностью. А я ведь так долго его составляла, — сокрушённо покачала она головой.
— Что же случилось? Невесты не дождались, пока сокровище разведётся, и выскочили замуж?
Леди Дасия наградила Милли, которая осмелилась хихикнуть, надменным взглядом и степенно развернулась ко мне.
— Перед отъездом мой мальчик навестил меня и сказал, что ты — это лучшее, что с ним случилось и что он готов до конца жизни вымаливать прощение и, если только ты позволишь, ни
Я замерла на вдохе и словно приросла к стулу, не готовая что-либо ответить. Положение спасла Милли:
— О её решении первым узнает Его Светлость.
— Ну что ж, я могу это понять. — Вдовствующая герцогиня поднялась. Она уже собралась уходить, как неожиданно замялась, засуетилась. В первый раз я видела эту холодную женщину такой смущённой. — Я не буду защищать сына перед тобой, Аурелия, и доказывать, что он сокровище. У него сложный характер. Но с тобой он совершенно преображается, я вижу это. И позволь добавить — когда ты пришла ко мне и пожаловалась на неверность мужа, я сказала, что Флори такой же, как отец. Но я ошиблась: его отец никогда не испытывал ко мне таких страстных чувств. Ч и т а й н а К н и г о е д . н е т
Леди Дасия болезненно сморщила лицо и ушла, оставив меня и Милли удивляться такой откровенности. Ей, воплощению респектабельности и строгих правил, наверное, нелегко дались эти слова, приоткрывающие её собственную несчастную судьбу.
Несколько минут мы сидели в тишине.
— Рэй, и в самом деле, вы не обсуждали с Флорианом условия развода? Конечно, тебе ничего не положено, но я не верю, что Флориан ничего тебе не оставит. Только не после того, что ты рассказала.
— Не надо мне ничего, — проворчала я, почувствовав укол досады.
Не хотелось даже разбираться, отчего досадно — от того, что ничего не получу, или от того, что упоминание развода отдаётся болью.
«Может, стоило дать ему шанс?» — мелькнула мысль, ужаснув меня. В душе разлился холод испуга. «Нет, это всё глупые сомнения. И только из-за того, что Флориан в опасности. Вот и всё. Или нет?»
Я прикрыла глаза. Какие-то новые ощущения подымались во мне, стесняли грудь, мешали размышлять.
«Почему же трудно стало думать о расставании? Куда же делась непреклонность?» Я распереживалась, да так, что меня замутило.
— Я немного отдохну, Милли. Что-то тяжело мне. Не надо было наедаться, это наказание за обжорство. И как Булавке удаётся столько есть? Вон какая толстая, и распрекрасно себя чувствует. — Я кивнула на кошку.
— Многие кошки обладают таким талантом! Ты просто мало с ними общалась.
В столовую влетели Роксана и Адриан, и оба полезли на руки к Мелиссе, галдя и жалуясь друг друга. Но увидев Булавку, мгновенно позабыли обиды и ринулись к кошке. Она, уже опытная, тотчас оказалась на буфете, сверху взирая на всё это безобразие.
Я умилилась детской живости. «Сколько же в них энергии и любопытства!»
Мелисса вместе с гувернанткой принялись успокаивать детей, а я ушла в спальню, прилегла на кровать. Но отдохнуть не получалось: тревожили непрошенные мысли. Я ворочалась, взбивала подушки, задремать не выходило, однако и сонливость никуда не девалась. Поэтому я почти обрадовалась, когда услышала стук в дверь. Теперь можно было встать и отвлечься на дела.
— Войдите! — разрешила я, и в комнату зашла Милли с большим букетом бордовых лилий и конвертом размером с лист писчей бумаги. — Откуда это?