Измена, развод и прочие радости
Шрифт:
Я несмело коснулась рукой его живота, провела невесомо вниз к ремню джинсов. Никита судорожно выдохнул. А потом приблизился и стащил с меня свитер. Присел на корточки, погладил бёдра, сжимая их внутреннюю часть. И стал целовать, поднимаясь от коленей выше. Я натянула подол сорочки и как в бреду, прошептала:
– Не надо… – хотела назвать имя, но распахнула вовремя глаза, чтобы убедиться, что прикасается ко мне не бывший муж.
Ник коварно ухмыльнулся, облизал два пальца и коснулся кружева белья. Я откинулась на кровать, а он, поднявшись, опёрся на локоть, стал целовать,
Сознание взорвалось вихрем. В голове смешались вожделение, страсть, обида и предательство. Сверху это было хорошо заполировано коньяком. А меня разрывало от жара, исходящего от мужского тела, его желания, что красноречиво упиралось мне в бедро и от боли. Потому что я изменяла мужу. И плевать, что он уже бывший. Но тело помнило его прикосновения, его поцелуи, его хриплое дыхание.
Никита скинул бретельку сорочки с моего плеча. Прикусил мочку уха и провёл дорожку из поцелуев к груди. Смело приблизился губами… Я судорожно вздохнула. Меня разрывало от таких противоречивых эмоций. Моё тело податливей воска плавилось под его руками, текло. И в то же время билось в конвульсиях от неправильности происходящего. Он поднял на меня затуманенные глаза, лизнул по губам…
– Всё хорошо? – голос неуловимо изменился, но я, не раскрывая глаз, лишь кивнула. Его рука, что была внизу, дёрнулась, и влажные от моего желания пальцы коснулись щёки… – А это ты, наверно, от счастья ревёшь?
Я посмотрела на него, не понимая, о чём речь. Никита отстранился от меня, сел на край кровати, а я провела ладонью по своим глазам, которые были в слезах.
Твою ж… Ну только я могу так. Лежать под одним мужиком и реветь из-за другого. Я села, поджав ноги, и подумала коснуться его плеча, но он словно почувствовал, вскочил с постели и, схватив лампу с прикроватной тумбы, бросил её в стену.
– Фак!!! – рявкнул он, вцепившись себе в волосы руками. – Фак, фак, фак!!!
За ним захлопнулась дверь.
Ну отлично провела выходные, Алис…
Глава 8
– Какого чёрта?! – рявкнули на террасе, а я от воплей выронила тарелку. Та звякнула по раковине и попала под струю воды.
Всё утро я была разбитая и убитая. Олеся отговорила меня уезжать под предлогом того, что у них с Анатолием есть небольшие новости на вечерний ужин. Я уговорилась, но чувствовала себя, как пресловутая собака на сене. Или как девицы с девизом: «Возбудим и не дадим!». Наверно, поэтому всё утро я отчаянно избегала встречаться с Никитой. Хотя он как-то и не попадался на глаза.
– Алиса, походу, Никитке не дала… – ехидно протянул Толик, становясь возле окна.
– Чего не дала? – затупила я.
– Ничего не дала… – он приподнял жалюзи и скабрезно продолжил: – Ни люлей, ни надежд, ни себя…
Я хотела возмутиться, но грохот, что раздался из гостиной, а следом голос Никиты, меня опередили.
– Кто едет на снегоходах? – он смерил присутствующих в столовой таким взглядом, что проще было закопаться в керамогранит на полу, чем ответить.
– Алиса едет! – радостно выдал Анатолий, не замечая
– Оденься теплее…
И ушёл, не дав мне возможности оправдаться, что, дескать, брат твой пошутил. Поэтому я, вооружившись столовым прибором, прошипела Упырю:
– В следующий раз я воткну тебе в рёбра вилку и проверну…
– В следующий раз ты трижды подумаешь, прежде чем разводить меня на бабло…
Ну и злопамятный же у Олеси хахаль. И ещё мелочный. Я плюнула на посуду, вытерла руки о фартук и побежала наверх. Валенки решила всё-таки опробовать. Шурша морозным снегом, я приблизилась к парковке, где мужчины танцевали возле техники. Никита, окинув меня безразличным взглядом, лишь сказал:
– Надеюсь, собака с нами не едет? – я прижала к себе Ириску уже из-за противоречия, но айтишник вздёрнул бровь и крикнул в сторону дома: – Эй, псину кто-нибудь заберите!
И когда вездесущий Толик принял собаку из моих рук, Ник побормотал:
– Всё-таки приятнее, когда к твоей спине прижимается девичья грудь, а не собачья задница…
– Я умею водить снегоход, – сразу открестилась от совместной поездки я.
– Но их всего три, а нас шесть, – он застегнул куртку под горло и натянул на голову шапку. – Или ты боишься со мной ехать?
Он прищурился. А губы дёрнулись в издёвке.
– Не трусь, не изнасилую я тебя в лесу…
– Но в овраг всё же скинешь? – я вытащила из кармана вязаную шапку и нацепила на голову.
– Зачем скидывать, если можно просто не заметить потерю на повороте? – философски, сам у себя, спросил Никита, а я посильнее вцепилась в него. – Ты из меня завтрак выдавить хочешь?
– Нет, я хочу узнать, что у нас будет на обед, – огрызнулась я, всё же ослабив хватку.
Меня прокатили по заснеженным полям. По какому-то дикому лесу, чтобы в итоге остановиться на холме, внизу которого блестела, замёрзнув голубой лентой, река.
– Селфиться, чекиниться будешь? – спросил Ник, вытаскивая из рюкзака термос с чаем.
– Что? Нет… Зачем? – опешила от его вопроса я, принимая кружку с травяным настоем.
– Ну все инстателочки так делают…
– Какая из меня инстателочка? – дёрнув за штанины бежевых трико и ударив нога об ногу валенками, спросила я.
– Вот именно… – он стянул шапку и взъерошил волосы, которые сегодня были без резинки. – Будь ты именно такой, я бы не чувствовал себя полной свиньёй…
– Прости… – опередила его я, стараясь избежать момента с извинениями. – Извини, я не должна была доводить до такого…
– Да нет… Это ты меня прости… Как шестнадцатилетний идиот полез на девчонку, которая разводится с мужем. Так ещё и любит его… Кстати, есть за что?
Никита поднял на меня глаза. А я не смогла отшутиться, что за хорошее достоинство в виде толстого кошелька. Как-то врать не хотелось. Не ему. Себе…
– Ну… – протянула ему кружку, чтобы он наполнил её снова. – Он был первым моим мужчиной и я… Я ведь даже не знаю, каково это – быть с кем-то кроме него. Понимаешь, все эти годы я на парней-то смотрела, как на прозрачные стёкла, а тут, оказывается…