Измена в новогоднюю ночь

Янова Екатерина

Ну вот. Опять одни мучения! Думал, получу её в постель, наемся до отвала, отпустит. Ни хрена. Теперь, когда глотнул этого чистого, дурманящего напитка, хочется ещё и ещё. Распробовать все грани вкуса, замутить смелые эксперименты.

Хотя… Экспериментов теперь особенно и не хочется. Не в них дело. С Натальей мы многое пробовали, насчёт постели комплексов у неё нет, но… Всё это уже давно перестало вставлять. Потому что, когда нет эмоций, только эксперименты и остаются. Но подспудно я

ведь давно уже чувствовал, что не со мной она, не только моя, и все эти вольности в кровати… Не факт, что видел только я. Оттого становилось гадко, пусто, чувства гасли, оставалась голая физика, а на ней далеко не уедешь. Когда внутреннего отклика нет, как ты ни загни женщину, как ни выгни, сколько раз ни кончи, кайф приходит совсем не того уровня.

Сейчас же я ментально кончаю только от вида точёного плечика моей снежинки, от веснушек на щеках, от её ровного дыхания мне в ушко.

И близость наша вспоминается мне не позами, не смелыми изысками, а взрывом нежности в крови, желанием раствориться в этой девочке без остатка. И когда сегодня я сказал, что готов носить её на руках всю жизнь, я не соврал.

Я не знаю, как у неё получилось сорвать с меня оковы цинизма, раздуть внутри бешеный костёр, поставить меня на колени…

Не отпущу её ни за что… Очень хочется присвоить её сразу и навсегда. Но… путы прошлого тянут вниз, не позволяют расправить крылья.

Завтра у меня уже назначена встреча с адвокатом. Надеюсь, он поможет не затягивать процесс. Знаю, Наталья не даст согласие легко. Но, я собираюсь щедро от неё откупиться.

Снова целую девочку за ушко, зарываюсь в ароматные пряди носом.

Тело продолжает пульсировать, но будить малышку я не стану.

Потерплю… Утро будет жарче.

Только проваливаюсь в сон, как рядом со мной на тумбочке начинает дико орать мой телефон.

Чёрт! Кому там неймётся?

На экране светится видеозвонок от Свята. Какого хрена?! Сбрасываю звонок. Но он начинает трезвонить снова.

Бля, нажрался он там, что ли?

Аня рядом просыпается тоже.

– Что-то случилось? – сонно щурится.

– Всё нормально, спи.

Подхватываю телефон, ухожу в другую комнату, принимаю вызов.

– Что за нах?

Пытаюсь рассмотреть размытое изображение. Оно скачет, картинка никак не фокусируется.

– Свят, чо за приколы, – рычу грубо.

– А это не Свят, – вдруг появляется в кадре пьяное лицо Наташки. – Рад видеть меня, дорогой?

– Не понял? Откуда у тебя телефон Свята?

– А это не важно. Я тебя искала… Искала, искала… А ты со своей шалашовкой рыжей, да? – зло икает.

– Так, всё, пока!

Уже собираюсь отключиться, но Натаха выдаёт новую дичь.

Она поднимает телефон так, что мне становится видно, где она находится. И вот тут у меня всё холодеет внутри. Потому что стоит она на балконе. Точнее, на карнизе за балконом, и одной рукой нетвёрдо держится за

его край.

– Ты дура, ты что делаешь? – ору я.

– Если ты сейчас не приедешь, я выброшусь в окно! – пьяно заявляет она.

– Наташа, успокойся, – стараюсь сдержать злость и панику, которые захлёстывают тут же.

Дура! Какая же она дура! Неужели думает, что так сможет меня вернуть? Хотя, судя по её пьяному разговору, думать там уже нечем.

Наташа начинает рыдать.

– Я просто люблю тебя… Гордей, я ведь только сейчас поняла, как я тебя люблю. Приезжай скорее, мне так холодно.

– Наташа, успокойся, – стараюсь потушить панику и сам.

Пытаюсь включить голову. Откуда у неё телефон Свята? Значит, он где-то там, с Натальей?

– Наташа, где Свят?

– Что? – бормочет неразборчиво. – Зачем тебе Свят. Я говорю, что люблю тебя. Гордей…, – всхлипывает.

Я вижу, как она опасно шатается на этом, мать её карнизе. И, с одной стороны, мне её ни хрена не жаль! Я понимаю отлично, что это манипуляция чистой воды, но… Она же бухая и ни хрена не соображает.

Надо вызвать скорую и ментов. Только для этого придётся отключиться.

Чёрт, и у Ани телефона нет, мы же так и не заехали за новым аппаратом для неё.

– Наташа, я сейчас приеду, а ты потихоньку перебирайся обратно, – пытаюсь убедить её, – Где Свят? Пусть он поможет.

– Занят он. И я не хочу его видеть, я только тебя хочу. Приезжай, пожалуйста.

Ко мне выходит взволнованная Снегурка, это плохо. Не хочу, чтобы она всё это видела.

– Что случилось? – смотрит на меня, тут же заражаясь моими взорванными эмоциями.

– Мне нужно уехать, – вздыхаю тяжело. – Наталья там чудит. Нажралась пьяная и собирается из окна прыгать.

Аня замирает поражённо, сглатывает. Мне кажется, хочет меня послать подальше, но тут снова оживает Наталья на видеосвязи.

– Гордей, помоги, – рыдает она. – У меня руки замёрзли. Я их не чувствую.

– Чёрт! Держись, бля, я сейчас приеду. Но если хочешь жить, то потихоньку перебирайся сама. Я на другом конце города, – рычу на неё.

– Я не могу, – плачет.

– Короче, я сейчас отключусь, мне нужно сделать пару звонков.

– Нет! – верещит Наталья, как резанная. – Нет! Если ты отключишься, я сразу прыгну.

– Наташа, бля…, – рычу на неё.

Меня топит ярость, и хочется бросить трубку, на прощание сказав, чтобы прыгала, но… Была бы она трезвая, так бы и сделал, а пьяная Натаха дура дурой. А ещё меня останавливает перепуганный взгляд Снегурки.

– Подожди, – вдруг перестаёт рыдать Наталья, – а кто это у тебя там сзади мелькнул? – зло всматривается в камеру. – Это рыжая дрянь там с тобой? Так ты всё-таки с ней сейчас? Слушай меня сюда, сука драная, – рычит яростно Наташа, – Гордей мой! Убери от него свои лапы! Я тебе их повыдёргиваю! – трясёт в экран кулаком.