Измена вопреки

Грей Лара

На одеяло упал мой мобильный, а я только растянула губы в неправдоподобной улыбке, которая говорила, что такой фокус со мной не прокатит.

— И не думай, что я куплюсь на это… — уведомила я подругу и откинулась на подушки. — Выключай свет. Я подумаю об этом утром.

И я думала утро. И следующий день. И ещё один следом.

Неделю. Ещё одну.

До середины октября, который баловал солнечными днями, и от этого в доме у Северного моря ещё можно было жить.

Я и жила. Тянула с арендой

квартиры, потому что хотела вернуться в свою. Я заплетала дни в ленты памяти, чтобы о каждом из них у меня остался свой рассказ.

Первые сильные заморозки, которые покрыли всю землю инеем, а в то утро почернела моя мята, которая до последнего держалась. И я сопливо фыркала, утирая нос рукавом тяжелого толстого свитера объемной вязки, когда накрывала молодые побеги смородины укрывным материалом.

Или вот аромат пирога с яблоками и изюмом я бы тоже хотела оставить в памяти.

Малышу он не понравился, и меня мутило ещё пару дней, но от аромата выпечки становилось легче.

Приезд Виктора, который не рискнул перешагнуть порог дома, а только стоя на крыльце под рваными порывами ветра, уточнил:

— Ты хорошо подумала, Ксюш? — Вик поднимал воротник тяжёлого пальто, и его ладони были обветрены.

Я кивала. Куталась в старую куртку Матвея и кивала.

— Мы можем уезжать… — не оставлял попыток Виктор все же убедить меня, что связь с братом мужа это нормально.

— Я не могу понимаешь… — я отворачивалась, чтобы не видеть опечаленного лица. — Я не могу его оставить. Вообще никак не могу, понимаешь?

— И его девка? — Виктор оглянулся на калитку, которая на ветру завела скрипучую песню.

— Ну девка и девка… — уже безразлично пожала плечами я, потому что ну не верила я в то, что говорила Элина.

А верила Матвею.

И ждала его с каждым днём все сильнее, до искусанных губ и красных глаз, которые слишком долго смотрели в туманное утро, ожидая увидеть машину, мужа и немного сказки.

— Ты готова простить измену? — у Виктора не было желания подработать священником и выслушать мою исповедь, поэтому я коротко ответила:

— Надо невозможно сильно любить человека, чтобы простить измену.

— А дальше что? — нахмурился брат мужа, отворачиваясь от порыва ветра. — Своих детей у вас нет, но ребёнок будет там. У другой женщины…

— Это не имеет никакого значения, — я приподняла ворот свитера, пряча в нем покрасневший от холода нос. — Это всего лишь уже обречённый на ненависть малыш. Как со стороны матери так и отца, если это Матвей.

— А сама? — Виктор шагнул ближе, закрывая меня от ветра и мелкой дождевой россыпи, которая появилась с неба в один мгновение. — По-прежнему будешь пробивать головой стену? Ещё одно эко?

Я отвела глаза. Живот и не думал появляться. Я понимала, что для

конца восьмой недели ещё рано слишком, но все равно ждала этого момента с замиранием сердца.

— Нет, Вик, — я покачала головой, в тайне боясь, что если озвучу решение, которое последует и за беременностью нынешней, вдруг неудачной, то накликаю беду. — Просто больше ничего никогда не будет.

Виктор невесело улыбнулся, понимая чего мне стоило это признание. Он протянул ко мне ладонь. Обниматься, конечно, не стали, но я несмело коснулась своими ледяными пальцами его ладони и ощутила аккуратное сжатие.

— Если ты передумаешь… — начал Виктор, но я покачала головой. — Не отказывайся заранее… Если передумаешь, просто прилетай ко мне. Просто так. Без всего. Как к брату бывшего мужа.

Я спрятала слёзы в уголках глаз и нехотя кивнула.

Глава 44

Матвей.

Когда я хотел выть без Ксюши, внутри рождались мысли из разряда слов, которые мне кричала жена, когда я попытался ее вернуть.

Квартиру оставил.

Ксю не захочет потом искать что-то новое.

Виктор уехал. Просто принял или решил дождаться того, что догоняло меня с первого дня без Ксюши.

Элина бесила.

Не общалась и теперь про отцовство смогу узнать только после рождения ребёнка. Хотя это будет так бессмысленно.

Не узнаю.

В середине октября я заметил первый снег.

Он не долетал до земли. Таял ещё в полёте. И Ксюша обычно загадывала желание. А сейчас я был один. Стоял возле подъезда, выдыхал белый пар и желал одного — сдохнуть.

Насовсем.

Чтобы Ксюше было легче. Было проще.

Какое я чудовище. Как я мог так поступить с Ксенией? Она никогда такого не заслуживала, но я нарушил всю святость нашей любви, сам споткнулся и ее за собой потянул.

Дом покрывался тленом. Я старался не появляться в квартире, меня все душило. Но сейчас я приехал с работы, чтобы просто переодеться.

Утро, начало девятого, слишком тяжело. Муторно.

Я сплевывал мятную пасту и протирал следом раковину, Ксю не любит беспорядка.

Встреча с нотариусом в обед. А сейчас ещё успею кое-куда съездить.

Владелец бара смотрел на меня волком.

— Не могу я записи дать… — выдохнул вместе с сигаретным дымом мужчина, которому было хорошо за полтинник.

— А ты смоги, — посоветовал я и присел напротив, закинул ногу на ногу.

— Да только ментам могу отдать… — обессиленного по третьему кругу объяснял он мне.

— Слушай, давай просто и быстро все сделаем. Ты сейчас пойдёшь, найдёшь вечер, который мне нужен. Сам все посмотришь, а мне ответишь кто ко мне заходил в зал и с кем я вышел. Просто расскажешь. Идёт?