Измена. Бежать или остаться
Шрифт:
— Тормози, — рычу я, когда стрелка переваливает за сто сорок километров в час. — Ты угробишь нас.
— Зато как поэтично будет смотреться гравировка «И умерли они в один день» на наших надгробьях, — бормочет устало Горский.
— Что ты несешь? — Глядя на растущую скорость, я цепляюсь рукой за двери, а стопами сильнее упираюсь в пол. — Какие еще умерли? Ты в своем уме?
Испуганные ноты моего голоса таки отрезвляют мужа, и он отпускает педаль газа.
— Каро, ответь мне на один вопрос, — отрывая взгляд от дороги, вдруг интересуется Горский. —
— Песни пела, разве не ясно? Развеяться захотелось, пока любимый муж проводит время в компании своей любовницы.
Назар сжимает руль с такой силой, что белеют пальцы.
— Твою мать, Каролина! — разъярённо рычит он. — Я был в больнице. В больнице! Маленький ребенок задыхался, потому что его мать идиотка не удосужилась спрятать пузырек с таблетками.
— Всегда говорила, что Баженова дура, — с двойным удовольствием язвлю я.
— И? Это все, что ты можешь сказать?
Вопросы мужа обижают. Скрещиваю руки, чтобы хоть как-то защититься от его укора.
Назар сворачивает в ближайший карман и останавливает машину. Заглушив мотор, он устало выдыхает. Трет ладонями лицо, чтобы немного взбодриться.
— Я понимаю, что все происходящее для тебя очень не просто. Как и для меня. Поверь, Каро, я каждую минуту думаю над тем, как разрешить все так, чтобы тебя, в первую очередь, это касалось меньше всего. — Ироничный смешок вырывается из моей груди. Думает он. — Понимаю, что получается пока паршиво. Особенно сегодня. Но, Веснушка, поставь себя на мое место. Хотя бы на секунду. Ты бы осталась в стороне в таком случае? Или все-таки поехала делать хоть что-то?
— Я бы не стала спать с помощницей, если бы была на твоем месте. Лучше уж в баре кого подцепить, и то заразы было б меньше.
— Шутка засчитана. — Гор устало поднимает уголки рта вверх. — А если серьезно?
— Скорую можно вызвать.
— Согласен. Можно. А дальше что? Лежать спокойно на диване?
— Как вариант.
— А вдруг позвонят и скажут, что не спасли. Что тогда?
Боль в голосе мужа бежит морозом по моей коже.
— С ним все нормально?
– Шепот переходит в раненый хрип. – Он жив?
— Промыли желудок, поставили капельницу. До утра он под присмотром врачей, а дальше видно будет.
Молчим, напряженно дышим. Сидим друг напротив друга, каждый со своей правдой, со своим видением происходящего. Нам двоим болит по-своему. И как быть в данной ситуации понятия не имеем.
То ли усталость, то ли страх не позволяет нам продолжить словесную перепалку. Смотрим друг на друга, но не осмеливаемся сделать примирительный шаг.
Разочаровано выдохнув, Назар заводит машину. Продолжаем двигаться в сторону дома.
— Планируешь ночевать у них время от времени? — Задаю один из самых волнующих вопросов, когда оказываемся у ворот нашего участка.
— Не говори ерунды, Каролина. Нет, конечно.
— А что не ерунда, по-твоему? — Вспышка гнева снова охватывает мою голову. — Ездить по каждому звонку к Баженовой?
— Это ребенок, как ты выразилась, Каро, мой сын. Я не могу игнорировать его, потому что…
«Потому что ты ему не мать» — мысленно продолжаю я слова супруга. Но в отличие от меня, Назар всегда понимает, когда надо остановиться.
— Удивительно, что ты так быстро воспылал любовью к незнакомому мальчику? Всего одна бумажка и такие чувства. А если Аннет все-таки подделала результаты ДНК? Что тогда?
— Шесть лабораторий подтвердили, что она не врет.
— А деньги зачем она требовала? К чему идти на такой криминал, если можно просто подать на алименты?
— У ребенка серьезное заболевание. Нужны несколько дорогостоящих операций. Аннет хотела заполучить нужную сумму, даже если я не признаю отцовство.
Глава 19
Каролина.
Через два дня мне опять улетать в другую страну. Очередные четырнадцать дней вдали от Горского, от нашего дома. Сколько таких было за пять лет совместной жизни, сколько таких ещё будет. Или не будет, если мы со всем не справимся. Не знаю, как долго смогу терпеть те трансформации, которые с нами происходят.
Если абстрагироваться от щепетильных подробностей, я не могу упрекать Назара в том, что он старается помочь собственному ребенку. Это сделает любой нормальный человек на его месте.
Но как жена, как обиженная женщина, которой до недавнего времени целиком и полностью принадлежали любовь и внимание собственного мужа, смириться с его поездками к другой женщине я, увы, не могу.
Открытость и честность супруга в этом совсем не помогают. Порой ловлю себя на мысли, что лучше бы он не говорил, что едет к ним и держал меня в полном неведении. Возможно, так мне было бы хоть капельку легче. Но, опять же, скрытность в таком деле тогда можно расценить как еще одно предательство.
А-а-а! Как же все запутано и трудно.
Открываю шкаф и достаю чемодан, с которым путешествую по работе. Необходимо собрать базовый минимум, который сгодится и в пир, и в мир, и в гости к добрым людям.
Миллион сомнений и противоречивых мыслей, жужжащих как комары над ухом в летний зной, не дают подняться настроению выше нулевой отметки. Спрятанная под семью замками щепетильная тема вновь расползается бензиновым пятном по поверхности моего сознания и давит на грудь.
Нарастает новая волна недовольства и ненависти к самой себе. Новый этап самобичевания и горечи по утраченным возможностям. Новая эра переосмысления прежних мыслей и убеждений. Какой же дурой я была, когда слепо верила, что целая жизнь впереди.