Измена. Его две половинки
Шрифт:
«Мне надо дышать. Надо двигаться медленно, чтобы организм включился и стал работать. Тогда я смогу добраться до машины и сбежать», — повторял я себе и по стенке плелся по помещению. Так я почти полз и от тошноты готов уже был сдасться и отдать себя на волю судьбе. Но тут мой взгляд упал на извещатель пожарной сигнализации, и мой мозг сразу включился. От всплеска эмоций меня стошнило, но тут же стало легче. Затем я смог уже передвигаться быстрее и воплотить свой план побега.
А придумал я сделать замыкание и устроить пожар, вернее густую
Тут мне на помощь пришла моя смекалка: я нашел рубильник и вырубил камеры, свет на всем первом этаже. А затем, насколько в моем положении это было возможно, окольными путями побежал в сад. В доме уже царил хаос, а я, отдышавшись, поплелся искать выход, пока все двери разблокированы. Но вдруг вспомнил про кота…
Не знаю, каким надо быть дураком, но все же я поплелся к оставленной мной ловушке. К счастью, этот проглот оказался там. В этот раз я был умнее и осторожнее, благодаря этому неслышно выбрался с территории Загорских. А когда нашел свою машину, то поблагодарил всех богов на свете. Все-таки не зря меня мама крестила — я живой!
***
Сначала меня не хотели пускать вип-гостиницу и грозились даже вызвать полицию. Но деньги творят чудеса. Хорошо, что у меня хватило ума оставить в машине документы, кошелек и телефон, прежде чем идти к Загорским. В общем, в номер я практически завалился, чем напугал Ирину. А когда она меня узнала, то в ужасе охнула и пролепетала:
— Он тебя наказал!
— Ничего страшного. Мне надо только поспать, — свалился я на диван и взвыл от боли.
— Боже мой! Снимай скорее рубашку! Я обработаю раны! Здесь же есть аптечка?! Мне надо тебя осмотреть! — засуетилась она.
А я даже забыл о боли и с удивлением стал наблюдать за Загорской. Аптечку и заказанные ей лекарства нам доставил сотрудник гостиницы. Ирина обработала все мои кровопотеки и открытые раны. Затем она ощупала мои ребра и сказала:
— Вот в этом месте нужно проверить. Здесь сильный ушиб.
А я замер, ощутив на своем больном теле ее холодные красивые пальцы.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил я ее.
— Я же училась в католической школе. Сестринское дело было одним из основных предметов. По сути, я еще и медсестра, — ответила Ирина, помазала все мои ушибы какой-то мазью и сделала мне укол в вену.
Я видел, что у нее дрожали руки. Видимо, она давно не держала шприц, но все же справилась. А через десять минут боль стала уходить, и я отключился, совсем забыв покормить девушку.
Наутро я едва продрал глаза и сразу ощутил на себе теплое одеяло. Рядом дремала Ирина. На столике лежало куча лекарств и ампул. Видимо, ночью она ввела мне еще обезболивающее. Скорее всего, я стонал, но больше от головной боли.
— Проснулся? — вскочила
— Нам надо убираться отсюда, — сказал я и попытался подняться, но потом понял, что нет сил, и упал на подушку. — Но врач мне действительно нужен. Дай телефон.
Ирина поднесла мой мобильный, и я набрал ее врача. В трубке послышались долгие гудки, а затем ответил незнакомый женский голос:
— Здравствуйте. Вы позвонили в семейную клинику доктора Лопухина. К сожалению, все записи отменены. Чтобы узнать о ближайшем приеме, позвоните позднее. Или ждите, пока вас перезапишут и сообщат о новом времени.
— Простите, я не на прием. Я его родственник, — начал врать я, почуяв неприятность. — Могу я с ним поговорить?
— А… кто вы?
— Племянник.
— Кто?
— Передайте ему, пожалуйста, трубку, — настаивал я.
— Но… это невозможно. Его увезли на скорой. Ночью в клинику вломились бандиты. Все разгромили и избили Николая Егоровича, — хлюпнула женщина. — Он сейчас в больнице... — зарыдала она. — Неизвестно, выживет ли он...
Глава 18
ИРИНА
Как я могла забыть о Маркизе? Я — худшая хозяйка на свете. Думала только о себе и ребенке. А этот Гена… Кто он? Почему этот журналист мне помогает? Если он нанят конкурентами моего мужа, то почему пошел спасать Маркиза? Кто он такой?
Этот молодой человек сначала показался мне наглым и пугающим, а теперь… Он пошел за моим котом и сказал, что хочет, как и Лопухин, мне помочь уйти от Загорского. И чем я больше вспоминала его, пока ждала, тем больше верила в то, что Геннадий — мой спаситель.
«А вдруг его родители знали моих? — вдруг замечталась я. — Может, он знал меня маленькой девочкой? А потом, когда вырос, стал журналистом и решил найти? Вдруг так? Просто я его не помню».
Мои мечтания прервал внезапный стук в дверь. Понимая, что у Гены есть ключи, и он не станет стучать, я сильно испугалась и спряталась за диваном. В номер вошел сотрудник гостиницы, принес две бутылки минералки и корзину с фруктами, а затем вышел. Я с облегчением вздохнула и тихо заплакала, подумав, а вдруг Гена не вернется? Что мне тогда делать?
Я не знаю город и как доехать до Лопухина. Да и денег у меня нет. А затем я представила, что будет с Николаем Егоровичем, если люди моего мужа его найдут. Вдруг журналист приведет их сюда? Потом они его накажут, и Гена больше не вернется?
Всегда, когда мне было очень страшно, я вспоминала молитвы. И в эту ночь я молилась за малознакомого мне журналиста.
***
Я успела поплакать и съесть все яблоки, а затем прилегла на диван и незаметно для себя задремала. Казалось, прошло всего пару минут, как щелкнул замок двери, и в номер почти ввалился окровавленный Геннадий. Взвизгнув от ужаса, я бросилась к нему.