Измена. Испорченная свадьба
Шрифт:
– Ты - да…
– Лида?
– тут же хватает суть Адам.
– Прости, я… Черт, все так внезапно случилось.
Он морщится, пытается привстать, но тут же бросает это дело.
– Тачка эта выпихнула нас на встречку слишком уж…
В общем-то озвучивать дальше очевидное смысла не имеет.
– Володь? Как она?
– Прооперировали.
Отвечаю, а сам чувствую, насколько глухо звучит мой голос. Внутри - настоящий ад. Это ведь я ее убедил, заверил, что все будет в порядке.
Думал ли я, что когда-нибудь будут
Нет. Конечно же, нет.
– Как прошло?
– Возможно, она останется инвалидом.
Произношу вслух то, что до сих пор не могу принять. Ужасаюсь, как безумно звучат слова, внутри все стягивает в узел.
И бессилие.
Дикое. Всеобъемлющее. Подавляющее от и до.
Как я это допустил?!
Когда-то брат ударил в спину. Сделал так, что я лишился всего. Тогда я тоже злился, был раздавлен и опустошен. Тогда я тоже был бессилен что-либо исправить. Я думал, что это дно, что хуже быть не может.
Оказалось, что может. Когда под ударом оказывается девушка, забравшаяся в твое сердце и устроившаяся там на постоянку.
– Слушай, я виноват…
– Нет, - перебиваю его.
– Не ты. Это твари, которые решили зачем-то ее угрохать.
Сжимаю кулаки, даже не отдавая себя в этом отчет. Мрачная решимость найти этих недоносков клокочет внутри.
– Мы найдем их, - озвучивает мои же мысли друг.
– Найдем, - киваю.
– Но сейчас другая проблема.
Встречаемся взглядами. Несмотря на то, что Штерн и сам сейчас не в лучшей форме, я вижу в его взгляде безусловную поддержку.
– У меня есть знакомый с хорошими связями в профессорских кругах. Найдем хороших специалистов.
– Спасибо, - сдержанно говорю.
– Я… Я не представляю, как скажу ей. Она же не хотела, все сомневалась. Словно чувствовала. А я надавил.
– Это не твоя вина, - чеканит Адам.
– Ты же понимаешь, наш план был единственным, чтобы разрубить узел и убрать мишень с ее спины.
Выдыхаю, пытаюсь принять его слова. Но это чертовски сложно. Очень сложно не чувствовать ответственность за ту, что стала важна для меня.
– Мне понадобится твоя помощь. Чуть позже.
– Все, что потребуется, - заверяет друг.
– Хорошо. Поправляйся.
Выхожу в коридор. Дальше надо идти к Лиде. Но я совершенно не представляю, как посмотрю ей в глаза. Как?!
Звонок помощника отвлекает не вовремя. Сбрасываю, наскоро пишу ему сообщение, что занят в ближайшее время и все вопросы пусть скинет на почту.
Все остальное подождет. Пусть хоть что там случается.
Разворачиваюсь и иду в сторону реанимации. Медсестра пытается меня остановить, внушить, что туда нельзя, и все такое. Но я не готов уйти, не увидев Лиду.
Просто не готов…
Вопрос, конечно, решается, но на это уходит древо ченное время. Однако все это становится неважным, едва я открываю дверь и вижу Лиду…
– 24
Я прихожу в себя в незнакомом месте. Первое впечатление - больница. Слишком уж стерильно белые потолок и стены. Мерный писк где-то справа подтверждает мою догадку.
В голове вязкий туман. Мысли двигаются очень медленно. На то, чтобы вспомнить, что случилось, уходит немало сил.
Авария. Точно.
Помню резкий удар, скрежет. Толчок. А дальше нас вынесло на встречную полосу.
И еще ужас.
Липкий, противный, дикий ужас от понимания, что на нас летит другая машина.
Не знаю, сколько я так лежу, прежде чем рискую пошевелить рукой. Получается почти сразу. Но неприятная боль тут же пронзает плечо.
Со второй рукой ситуация чуть лучше, однако тоже вроде особых проблем не возникает. А вот дальше…
Пробую привстать, пошевелить ногой и… ничего. Совсем ничего! Страх расползается в груди, а я, превозмогая боль, пытаюсь наклониться вперед, дотянуться! Писк рядом становится громче, и почти тут же открывается дверь.
– Лида, ну, куда же вы!
– говорит мужчина в белом халате.
– Вам еще рано!
– Что рано?
– голос садится, во рту сухо и жутко хочется пить. Но куда больше я хочу узнать что со мной. Почему мне так больно везде, кроме ног!
– Что со мной?
– Тише, давайте успокоимся для начала, - пытается удержать меня врач.
– Вы еще…
– Что со мной?! Почему я там ничего не чувствую?
Выражение его лица лучше любого ответа.
Жалость. Вот что я там вижу.
Мужчина отводит взгляд в сторону, а я замечаю табличку на его груди - Алексей Иванович.
– Почему…
– У вас были очень серьезные травмы, и теперь потребуется длительная реабилитация, - туманно отвечает он.
– Я не смогу ходить?
– Я этого не говорил.
– Что со мной? Скажите, как есть!
– едва не кричу. Правда, выходит так себе - голос ломается, а я едва не задыхаюсь от отчаяния.
– Насколько все плохо?
– Есть вероятность, что функция не восстановится, - сдается врач под моим напором.
– Мы провели две операции, но пока сложно оценить результативность. Кроме того вы молоды, и организм может сам выкарабкаться. При должной реабилитации есть все шансы встать на ноги.
Его слова - мой приговор.
Инвалид. Теперь я инвалид. Я так и останусь вот такой…
Господи, а как же танцы? Получается, мне больше не танцевать? Это просто…
– Лида, послушайте, нельзя сдаваться и опускать руки.
– Я их и поднять-то не могу, - тихо отвечаю, моргаю несколько раз, чтобы позорно не расплакаться.
Что теперь со мной будет? Кому я буду нужна?
– Не надо отчаиваться. Сейчас медицина творит чудеса.
– Вы можете честно сказать - сколько шансов из десяти, что я стану здоровой? Только честно. Я не побегу себе резать вены.