Измена. Избранная для дракона
Шрифт:
И эта его игра в невинного дурачка выводит окончательно, срывая все тормоза.
– Ты прекрасно знаешь, о чём! – выкрикиваю зло. – Я хорошо усвоила урок! Она истинная, она лучше меня, её дети лучше моих, мне никогда с ней не сравниться! Я ПОНЯЛА! Зачем напоминать мне об этом снова и снова, снова и снова сталкивать с ней?
– Каким образом? – в отличие от меня, дракон спокоен и холоден. – Что ты несёшь, мать твою?
– Тот день! Когда я уезжала отсюда! Будто нельзя было проявить милосердие и дать мне уехать, спокойно и с достоинством! Но нет! Тебе
Сама не замечаю, как срываюсь на крик. Меня трясёт, по щекам льются слёзы. Я не могу толком вдохнуть, в горле солёный ком. Лицо дракона мрачнеет всё больше. Он смотрит на меня исподлобья и молчит, стиснув зубы.
Не говоря ни слова, делает несколько размашистых шагов, оказываясь рядом со мной. Сжимает мои плечи и встряхивает:
– Эйви! – рычит угрожающе.
Его прикосновения вызывают взрыв паники, не вижу ничего из-за пелены слёз, вырываюсь из кольца его рук, кричу, чтобы не прикасался, захлёбываюсь в истерике. Вдруг правую щёку обжигает звонким шлепком.
– Успокойся, сказал!
Это настолько неожиданно, что я замолкаю.
Хватаюсь двумя руками за щёку и во все глаза смотрю на дракона. Он что, ударил? Меня? Думала, дно уже пробито, а выходит, нет!
В то же время понимаю, что Тиррэн не держит меня больше. Ошарашенно хлопаю глазами, глотаю слёзы, чувствуя, как от обиды дрожит нижняя губа. Пячусь назад, к двери, хочу поскорее сбежать и забиться куда-то в укромный тихий уголок, чтобы никто не трогал и не нашёл!
– Эйви! – рычит угрожающе Тиррэн, и в следующий миг вновь оказывается рядом, делает подсечку.
Я испуганно вскрикиваю и взмахиваю руками, на мгновение теряя ориентацию в пространстве, и только спустя несколько секунд понимаю, что он подхватил меня на руки и куда-то тащит.
– Прекрати дёргаться, пока я тебя не уронил! – рявкает на меня, после чего неожиданно бережно опускает на кресло и, прежде чем я успеваю опомниться, суёт мне в руки злополучный бокал с водой, который я наполовину расплескала.
Инстинктивно принимаю его и делаю несколько глотков, чтобы убрать горечь из горла.
Тиррэн исчезает из поля зрения. Чем-то гремит возле мини-бара. Если опять будет совать мне горькое «успокоительное», я не стану его пить – проносится на границе сознания ленивая мысль.
Не слежу за ним. Смотрю в стакан, пытаясь успокоить рваное дыхание. Поэтому вздрагиваю от неожиданности, когда дракон вдруг возникает прямо передо мной из ниоткуда опускается вниз на одно колено, оказываясь со мной на одном уровне глаз. Всматривается в моё лицо с беспокойством.
Лёд!
Всхлипываю от неожиданности, когда щёку обжигает холодом. Пытаюсь отпрянуть, но Тиррэн не даёт. Крепко удерживает второй рукой.
– Тише, Эйви, – его голос отчего-то звучит хрипло. – Прости меня, прости, малыш.
Мне кажется, или в его голосе настоящие раскаяние и испуг?
И, пока я непонимающе моргаю, пытаясь понять, откуда в колючих синих глазах взялось беспокойство и неуместная нежность, он вдруг подаётся вперёд, намертво фиксируя мой затылок, и накрывает мои губы своими.
Не даёт мне опомниться. Сразу проникает в мой рот, терзает губы. Жадно, голодно, властно. Берёт, не спрашивая.
Ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни подумать, как следует, о том, что происходит. Разум молчит, телом правят животные инстинкты.
Прошлое накрывает лавиной и топит, топит под собой, заставляя забыть обо всём. Настоящего нет, будущего тоже.
Время смешалось, и уже не разобрать, кто я и где. Есть только его губы, его прикосновения, его запах. Горького миндаля, чёрного перца и тёплой кожи, такой родной и любимый. Такой – его.
– Моя Эйви, – шепчет хрипло, покрывая беспорядочными поцелуями мои глаза, щёки, шею.
Тиррэн по-хозяйски расправляется с тугим пучком у меня на затылке, и мои волосы вдруг свободно падают на плечи. Он пропускает их сквозь пальцы, мягко массирует мне затылок.
Острое, давно забытое чувство потребности в другом человеке и собственной нужности. Важности. Ценности.
Я запуталась, окончательно запуталась.
– Наконец-то моя, снова моя, – меня плавит его бархатный голос, плыву от его смелых прикосновений. – Эйви, девочка моя, как я этого ждал, ты бы знала. Ни с кем, как с тобой…
Ни с кем, как с тобой…
Эта случайная фраза, вкупе с невесть, когда расстёгнутыми пуговицами платья внезапно отрезвляет. Он меня сравнивает с другими. С нею.
Спящий разум постепенно пробуждается, как и совесть, и память, и злость.
– Нет… – пытаюсь отстраниться от него, вывернуться из удушающих объятий. – Нет, Тиррэн, остановись.
Он не слышит меня или делает вид, что не слышит. Не останавливается.
Прижимает к себе ещё сильнее. Болезненно прикусывает шею. Ведёт горячей ладонью по бедру под юбкой, касается там, где никто не касался четыре года. Внутри вспыхивает паника.
Я понимаю, что вот-вот случится, и это пугает до дрожи!
– Прекрати! – упираюсь кулачками в его каменные плечи, тяжело дышу, смотрю на него исподлобья. – Хватит! Всё!
Моя грудь поднимается вверх-вниз, будто пробежала стометровку. Тиррэн тоже тяжело дышит. Его глаза сейчас тёмно-синие, будто штормовой океан, взгляд блуждает по моим распухшим губам, груди, которая чудом не вываливается наружу из расстёгнутого платья.
Он тяжело сглатывает:
– Действительно, хватит, – соглашается глухо. – Болтать. Тебе много больше идёт, когда твой рот занят, Эйви!