Измена. Избранная для дракона
Шрифт:
Страшные слова вырываются изо рта против воли. На эмоциях и в порыве гнева. Жалею о них сразу, как только вижу, что попала в цель. Вертикальные зрачки Тиррэна расширяются, по лицу пробегает тень.
– Что… – вскрикиваю от неожиданности, когда меня резко разворачивает вокруг.
Не говоря ни слова, Тиррэн снова куда-то меня тащит. Едва поспеваю за его размашистыми шагами. В доли секунды мы оказываемся у выхода. Щёлкает, открываясь, дверь, я и слова сказать не успеваю, как оказываюсь в пустом коридоре.
Вздрагиваю от звука хлопнувшей двери за спиной.
Я победила в неравной схватке! Последнее слово осталось за мной, только почему на душе так противно и гадко?
Из окна в конце коридора льётся золотистый солнечный свет. Он падает на деревянный пол косыми лучами. Тут и там в воздухе клубятся пылинки. С улицы слышны весёлые крики детей.
С первого этажа доносится отдалённый звон посуды и аромат вечерней выпечки. Всё так безмятежно, так по-домашнему. Не вяжется с тем, что только что творилось за закрытой дверью покоев его хозяина.
Делаю два шага по коридору. Останавливаюсь. Возвращаюсь обратно к массивной двери из красного дерева.
Заношу руку, чтобы постучать. Мне тошно и стыдно от себя самой за то, что наговорила. Тиррэн не святой, безусловно. Но никто не заслуживает того, чтобы его обвиняли в смерти жены и ребёнка. Как бы то ни было, Сэймур жив.
Если верить слухам, то и к гибели Кэндис Тиррэн не имеет отношения. Единственное, в чём его можно винить – это смерть Освальда.
При воспоминании о старом драконе в груди чувствительно колет. Единственное, что я не прощу никогда. И не пойму, а значит, всё к лучшему.
Пусть мои страшные слова встанут стеной между нами. Пусть Тиррэн оставит все мысли на мой счёт, как это сделала я четыре года назад.
Да, так будет правильно для всех.
Опускаю руку, так и не постучав, разворачиваюсь и быстрым шагом иду прочь по коридору.
15. Отец и дети
Эйвилин.
– Леди Флооора, – вздыхает Суара, обречённо закатывая глаза.
Поворачиваю голову и замечаю, что малышка капнула себе на розовое платье густым коричневым мясным соусом и теперь неуклюже пытается вытереть его указательным пальчиком, после чего облизывает его, переглядывается с Сэймуром, и они одновременно прыскают со смеху, будто заговорщики.
Мы с Суарой теперь сидим рядышком, чтобы беспрепятственно секретничать, а дети – напротив нас.
В отличие от строгой гувернантки, я не могу сдержать улыбку – всё внутри отзывается на искреннее детское веселье.
Прошло несколько дней с того самого разговора. После того, как Тиррэн выставил меня за дверь, мы с ним больше не виделись.
В тот же вечер он уехал из дома и с тех пор все свои распоряжения передавал через прислугу.
Собственно, распоряжений было немного. Как сухо сообщил Винс, мне надлежало выбрать любую комнату в доме и обставить её по своему вкусу. Сэймура и Флору поселили вместе, уступив их настойчивым просьбам.
Глядя на их тёплую дружбу, которая родилась практически
Для детей важно общество сверстников, и хорошо, что Сэймур и Фло теперь есть друг у друга. Это позволяет обоим отвлечься от грустных мыслей.
– Детский сад какой-то, – качает головой Суара, в то время как я тянусь через стол с салфеткой, чтобы помочь Фло спасти платье. – Посмотрите на лорда Сэймура, и берите с него пример! Он намного аккуратнее вас, юная леди, хотя мальчик!
Оглядываюсь по сторонам, чтобы попросить кого-то из слуг принести соду – присыпать пятно, чтобы потом, когда Фло снимет платье, легче было его вывести очищающим магическим плетением. Но, как назло, все куда-то запропастились, за столом на ужине только мы вчетвером: Суара, дети и я.
Тиррэна нет, как и предыдущие дни.
Помогаю Фло промокнуть пятно и опускаюсь обратно на стул. Дети продолжают баловаться и хохотать. Я делаю глоток травяного чая.
– Порой я думаю, – раздаётся скрипучий голос Суары, со вздохом откладывающей приборы в сторону, – что эта блажь покойной, чтобы ребёнок ел за общим столом, была придумана исключительно для того, чтобы портить аппетит взрослым.
В замке Шанси Сэймур обычно кушал в своей комнате, под присмотром, моим или няни, если меня не было в замке. Поэтому порядки Даорров для меня самой оказались в новинку, но отчего-то захотелось встать на сторону Флоры и её матери, а не ворчливой гувернантки.
– Отчего же? – пожимаю плечами. – По-моему, это мило. Дети учатся вести себя в обществе и следить за манерами.
– Вот-вот, – кивает та, – собственно, этим я и занимаюсь вечно за столом, вместо того чтобы спокойно есть. Локти, леди Флора! Уберите их со стола немедленно! И прекратите смеяться! Приличные леди так себя не ведут! Когда я ем, я глух и нем! Так-то!
Фло испуганно хлопает голубыми глазёнками и слушается. За столом становится тихо. Суара подносит к губам кубок с терпким виноградным соком, делает щедрый глоток, встряхивает желтоватыми локонами, причмокивает, вытирая кончиками пальцев бордовые следы в уголках ярко-красного рта.
– Как же я рада, что теперь ВЫ здесь, с нами, Эйвилин. Это совсем другое дело! Спокойная, рассудительная, без взбалмошных амбиций и беспочвенных подозрений! Примите моё восхищение! Дети хозяина заслуживают самого лучшего! Мы с вами непременно подружимся! Непременно!
Последние слова Суара шепчет, склонившись к моему уху и накрыв прохладной ладонью моё запястье.
Улыбаюсь ей быстро, и сразу склоняюсь над тарелкой. Острый нож легко проходится по запечённому картофелю, а я вдруг ловлю себя на мысли, что мне как-то не по себе. Вот только никак не пойму, почему.
В тот день я уложила детей на дневной сон. Суара вызвалась присмотреть за ними. Она в это время обычно любила занять себя вязанием крючком. У неё неплохо получались тончайшие кружевные декоративные салфетки.