Измена. Избранная для дракона

Солт Елена

Не позволяю поднять себя с земли и увести от Тиррэна. Сжимаю его руки своими. Раздражённо дёргаю плечом, вырываясь.

– Эйвилин! – в голосе сверху добавляется сталь, и вместе с тем я отчётливо слышу сочувствие. – Ну же! Дайте работать целителям! Вы сейчас нужны детям! Прошу, идёмте!

Только увидев молоденьких парней в белых целительских мантиях с носилками, позволяю поднять себя.

Дэмиана в магических наручниках ведут прочь, но не к главному входу, а к тому, что уходит в подземелья. Перед тем, как скрыться

за поворотом, тот оборачивается. Прожигает меня полным ненависти взглядом, но в следующий миг лорд Мэрвир, а это оказывается именно он, заслоняет меня своей грудью:

– Сюда, Эйвилин, прошу.

Сама не замечаю, как оказываюсь внутри замка:

– Позаботьтесь о ней, – наследник передаёт меня с рук на руки Исиде.

– Конечно, лорд Мэрвир! – оказываюсь в кольце тёплых женских рук. – Ох, Эйвилин! Идёмте к детям, они у меня в комнате, а ещё у нас есть бутерброды, печенье и горячий чай. Или сделать вам кофе? Как думаете? Вы любите кофе?

Её непринуждённая болтовня успокаивает, заставляет вспомнить о том, что жизнь вокруг продолжается. Что нужно оставаться в уме и сознании, хотя бы ради детей.

Не время опускать руки. Я должна быть сильной. Должна успокоить Сэймура и Флору, а для этого придётся сначала успокоиться самой.

И верить в лучшее. Это единственное, что всем нам сейчас остаётся.

22. Мама

Эйвилин.

Как бы мне ни хотелось лечь и горевать, жалея себя, но это невозможно, когда ты хозяйка большого дома, в котором, к тому же, прямо сейчас находится вся верхушка драконьей знати, включая наследника.

Иду по коридору в сторону кухни, когда из-за угла показываются Сэймур и Фло. Непривычно притихшие в последние дни, будто всё осознают и чувствуют, несмотря на свой возраст.

Понимаю вдруг, что забыла, как выглядят их улыбки. Их личики сосредоточенные и хмурые. Словно дети вмиг, по щелчку пальцев, сделались взрослыми. От осознания этого становится грустно.

А тут ещё Фло не замечает порожек. Запинается об него и со всей дури приземляется на твёрдый каменный пол. Хорошо хотя бы не лицом, а на ладони, которые успела выставить перед собой!

– Фло! – выдыхаю испуганно, подношу руку ко рту и поднимаю юбку, ускоряя шаг.

Поначалу мне кажется, что всё обошлось, но приблизившись, я вижу, что малышка просто не привыкла кричать. Сидя на холодном полу, прижимает к себе согнутую в коленке правую ножку. Зажмурилась и плачет беззвучно, заливая прозрачными бусинками слёз пухлые щёчки.

И от этого её жальче ещё больше, чем если бы верещала на весь замок. Сэймур присел на корточки и с сочувствием смотрит на подружку. Я опускаюсь вниз на колени, тяну к ней руки:

– Фло, милая, где больно? Тут? Коленка? Можно, я посмотрю?

Осторожно поднимаю розовую юбочку, приспускаю вниз

с коленки белый гольф, внимательно осматриваю ушиб:

– Кожу чуть содрала, – объясняю ей тихо. – Я сделаю холодок, и всё пройдёт, хорошо?

Малышка кивает, и всхлипывает чуть меньше.

Наклоняюсь к её коленке, дую на ссадину:

– Сейчас! – выпрямляю спину, разогреваю ладони, затем формирую над коленкой Фло охлаждающее магическое плетение. Внимательно наблюдаю за девочкой. – Вот так! Лучше?

Она шмыгает носиком и кивает. Трёт кулачками покрасневшие глаза. Жду, сколько требуется, но дети быстро устают сидеть на одном месте. Глазки Фло красные, но уже почти сухие. Пожалуй, достаточно.

– Вот, и всё! – целую её коленку, возвращаю на место белый гольф. – Как новенькая! А царапинка заживёт!

Встречаюсь взглядами с Фло, ободряюще ей улыбаюсь, но в ответ голубые глазки напротив наполняются слезами с новой силой. Прежде, чем успеваю спросить, где ещё болит, Фло соскакивает с места и бросается мне в объятия.

Прячет лицо у меня на груди и плачет, на этот раз не сдерживаясь.

– Флооо? – тяну удивлённо, обнимаю её в ответ, перебираю пальцами тугие косички. Растерянно смотрю на Сэймура.

Сын в ответ лишь пожимает плечами и молчит. Чувствую, как от детских слёз у меня стремительно мокнет лиф платья. Из глухих рыданий разбираю:

– Хочу… к папе…

– Скоро попадёшь, зайчик! Как только он чуточку поправится, и станет можно, я сразу, прям сразу-пресразу тебе скажу!

– Обещаешь? – с новым всхлипом, но уже чуть спокойнее.

– Обещаю! – говорю, не задумываясь.

Она прижимается ко мне ещё теснее, словно ищет тепло хотя бы в ком-то.

– Мама!

Замираю от этого неожиданного признания. Рука так и зависает в воздухе, а потом опускается на спинку Фло. Маленькая, сколько же в тебе мужества и нерастраченной любви. И какое чудо, что твоё сердечко не ожесточилось от бесконечных потерь!

Мать, гувернантка, теперь вот отец – неясно, выкарабкается или нет. Не слишком ли много для такой крошки? Пора уже положить конец этой чёрной полосе! Пора обретать, а не терять! И если в моих силах это переломить, я так и сделаю!

Поддаюсь бессознательному порыву отогреть, пожалеть, защитить. Обнимаю её в ответ крепко-крепко:

– Девочка моя! – касаюсь губами её макушки.

Приоткрываю вторую руку, беззвучно подзывая Сэймура. Принимаю и его в свои объятия с другой стороны.

Сын обнимает меня и несмело – Фло. Так и сидим втроём в тишине, забыв о времени, пока замок медленно, но верно погружается в сумерки.

Впереди раздаются шаги, затем из-за угла показывается Исида с канделябром в руке:

– Вот вы где! А я вас повсюду ищу! – она поднимает канделябр повыше и настороженно нас рассматривает. – Всё в порядке? Там сахарные булочки напекли, хотите?