Измена. Мой непрощённый
Шрифт:
— Ошибаешься, — я сметаю пылинки с колен, — У него автосервис и мойка. Вполне обеспеченный муж.
Самойлов смеётся, склоняется, прячет в ладонях лицо:
— Ты серьёзно?
Встаёт и не может найти себе места. Точно запертый в клетке, меряет кухню шагами. Пыхтит.
— Ты же это назло мне всё делаешь, Настя? — выдаёт свой вердикт.
— Тебе? — вскинув брови, смотрю на него.
— Ну, а кому? — заявляет Самойлов, — Ты же не можешь всерьёз полюбить автослесаря? Привести его в
Я ошарашена. Даже слов подыскать не могу. Хватаю воздух распахнутым ртом.
— Самойлов, хочу огорчить тебя! Мир не вертится вокруг твоей персоны. Представь себе, есть много мужчин…
Но он обрывает меня недоверчивым смехом. Маячит, кусает губу.
— Я раскусил тебя, Настя! Признайся уже! Это блеф?
Я молчу.
— Этот твой слесарь, — продолжает Илья, — Он вообще в курсе того, что у тебя есть двое детей?
Я киваю:
— Да, в курсе.
— А он в курсе того, что у тебя на счету лежат два миллиона? — мечется он, словно пёс, что сорвался с цепи.
Я пожимаю плечами:
— Какая разница, в курсе он, или нет?
— Большая! — рычит он, как зверь, — Ты для него, как приманка. Копилка с монетами. Придёт время, он вытряхнет всё, без остатка! Сколько таких приживал?
— Он не такой, ясно тебе? — говорю, сцепив руки в замок.
— А какой он? — с издёвкой бросает Самойлов.
— Он лучше, — заявляю я, поймав его взгляд.
«Лучше тебя», — добавляю глазами. Илья смотрит пристально. На скулах видных желваки. И чего он так взвился? Боится, что деньги истрачу? Зачем же отдал?
— И чем же он лучше? — смеётся мой бывший.
— Тем, что он любит меня, — отвечаю.
Хотя Витя ещё никогда не говорил о любви. Но мне так хочется думать, что он меня любит. А иначе… зачем это всё?
Эта фраза его отрезвляет. Самойлов молчит, переваривает.
— Любит, значит? А ты? Ты тоже… любишь его?
Я вспоминаю объятия Вити. Как лежала в кольце сильных рук. Как он успокаивал, даже без слов. Не пытаясь узнать и залезть мне под кожу. Он просто был рядом, когда я так сильно нуждалась в заботе, в поддержке, в мужчине, который поймёт.
Глаза увлажняются. Я закрываю их. Тихо ему отвечаю:
— Люблю.
Самойлов молчит. И мне даже кажется, он ушёл. Сейчас я открою глаза и уже не увижу его.
Открываю. Стоит! Смотрит в сторону.
— Вот как быстро меняются предпочтения, — говорит с сожалением в голосе. Но о чём сожалеет? Я до сих пор не пойму.
— Да, — отвечаю, — Особенно, если жизнь даёт тебе повод меняться.
Он опускает глаза. Но когда поднимает их… Сердце моё прекращает стучать на какое-то время. А потом запускается вновь!
— Ты прости меня, Насть, — произносит Илья, незнакомым,
Я смотрю на него, и чувствую боль, которая снова пытается сбить меня с курса.
— А ты меня, — отвечаю, пока не сорвалась.
Он усмехается, трёт переносицу. Как делал всегда, ощущая вину.
— Ну, не знаю. Эраста Фандорина я ещё мог бы простить. Но такое…, - вздыхает, — Как его, кстати, зовут?
— А зачем тебе?
— Так, чтобы было.
Я не решаюсь сказать.
— Да брось, — напирает Самойлов, — Не думаешь же ты, что я буду бить ему морду?
— Почему же не думаю? Прецеденты были, — напоминаю с улыбкой.
Мы смотрим друг другу в глаза и молчим. И в этом молчании есть что-то странное.
Илья собирается. Вдруг вспоминает какое-то срочное дело. Я не держу его. Пускай поскорее уйдёт. Мне почему-то сейчас очень нужно остаться одной. И подумать.
— А знаешь, — произносит уже на пороге, — Я даже рад за тебя. Наверно? Не знаю! Не понял ещё.
Я усмехаюсь, кусаю губу. Не могу сказать того же. Но всё же бросаю:
— Взаимно.
Когда закрывается дверь, то я возвращаюсь на кухню. Сажусь к своей чашке. Но чай в ней остыл. И чувства внутри у меня тоже стынут. Зачем я сказала «люблю»? Не нужно бросаться такими словами! Когда не уверен в себе.
Сейчас мне должно быть легко. Ведь мы только что обсудили проблему, над которой я думала все последние дни напролёт. Но в груди словно камень. Ни упасть, ни подняться! Так и сижу, глядя перед собой.
Смартфон излучает загадочный свет. Сообщение. Витя.
Читаю: «Приедешь сегодня?».
Подумав немного, пишу ему: «Нет, не смогу. Приболела».
«Надеюсь, не сильно?», — беспокоится Витя. И это его беспокойство вызывает слезу. Я знаю, что если приеду, то буду рыдать у него на груди. Не хочу! Лучше выплакать дома.
«Чуть-чуть», — отвечаю, прикрепив к сообщению смайлик.
«Соблюдаешь постельный режим?», — пишет Витя.
«А как же».
Он улыбается рожицей:
«Эх, я бы прилёг с тобой рядом».
«Боюсь заразить».
«Хочешь, приеду к тебе?», — интересуется он неожиданно.
Он знает мой адрес, подвозил пару раз. Но ещё никогда я его не звала к себе в гости. Обычно дома Диана, или Денис. Ни к чему рисковать! И в этот раз отвечаю:
«Я выгляжу жутко».
«Такого просто не может быть», — пишет Витя.
«Тебе лучше не видеть».
«Уверена?».
«Да».
Он посылает сердечко, я шлю поцелуй. Что это, если не любовь? Про себя усмехаюсь. Наболтала Самойлову всякого! А сама даже детям сказать не могу.