Измена. Наследник для дракона
Шрифт:
— А как же… её беременность?
Очень медленно поднимаю на него глаза, и чужие эмоции меня будто кипятком ошпаривают. Словно и не терялась никакая связь, потому что весь ураган его эмоций и чувств для меня сейчас как на ладони.
— Очередная. Грязная. Ложь, — чеканит Роланд. — Целитель её осмотрел.
Вероятно, в моих глазах отражается облегчение, потому что взгляд Роланда смягчается. Он заключает моё лицо в свои ладони. Смотрит внимательно и произносит:
— Прости. Прости, что не уберёг. Не ценил. Я виноват. Ты
Властно притягивает к себе. Чувствую его дыхание на волосах. Горячие поцелуи на ресницах, бровях, щеках, губах.
Губы Роланда требовательно сминают мои. Поцелуй углубляется, его рука зарывается в волосы, вторая надавливает мне на поясницу, заставляя почувствовать промежностью его каменное желание.
— Софи, — его голос вибрирует, магическим током прокатываясь по моим венам, за ним следует шумный вдох, — ты одуряюще пахнешь. Хочу сожрать тебя всю. Какой только Бездны не распробовал сразу?
Его ладонь пробирается мне под платье, уверенно скользит вверх по бедру, под тонкую ткань кружевного белья.
— Рооланд, — сжимаюсь вся, обхватываю его за мощную шею, испуганно смотрю на дверь.
Вдруг, кто-то войдёт?
— Никто. Не войдёт, — он словно мысли мои читает, жадно целуя в шею и вырисовывая узоры там, где мне самой стыдно себя касаться. — Я всех разогнал спать. Расслабься, Софи, не сжимайся так. Доверься мне.
И я доверяюсь. Позволяю ему всё.
Его руки на моей обнажённой груди, его губы на моих губах, на шее, плечах. Сладко и больно одновременно, до отметин, и пусть. Общее дыхание, сплетение тел и душ. Он весь во мне. Проникает и течёт по венам и мыслям. Я больше не принадлежу себе, вся в его власти.
Внизу живота раскручивается огненный вихрь. Тело горит в огне, разум плавится.
Нечто сокрушительное и мощное нарастает, надвигается неотвратимо, несётся на меня, на нас обоих. Бьёт наотмашь, заставляя тело сокращаться в остро-сладких судорогах, разнося на мириады частиц, чтобы спустя несколько вспышек вновь собраться воедино.
Осознаю себя лежащей на груди Роланда. Так горячо и спокойно. Собираю губами мельчайшие солёные капельки, тяну носом аромат мускатного ореха и запах тёплой кожи. Сил едва хватает, чтобы провести ладонью по твёрдой груди и обвить мощную шею.
Он находит моё запястье, нежную кожу царапает колючая щетина, а место исчезнувшей метки обжигает поцелуем. Так хорошо, что даже лень шевелиться. Закрываю глаза, чтобы в следующий миг распахнуть их широко-широко, когда вдруг слышу:
— Я люблю тебя, Софи. Готов доказывать тебе это каждый день, каждый час и каждую минуту, пока не поверишь. Только больше не убегай. Самый жуткий кошмар — что я ищу вас и не могу найти. Теперь, когда ты без метки…
— Не убегу, — черчу узоры кончиком пальца на его груди, покрытой тёмной растительностью. — Я твоя. Вернее, мы.
Молчание. Улыбаюсь кончиками
— Повтори, — накручивает мои волосы на кулак и мягко приподнимает голову, вынуждая смотреть ему в глаза.
Наблюдаю за танцем огоньков пламени в чёрной, как ночь, радужке.
— Я снова беременна. Кажется.
Кладу ладонь на ладонь на его грудь, пристраиваю на них подбородок и смотрю на него снизу вверх:
— Что дальше? Отправишь меня в Драгонхилл и вернёшься через год за готовым ребёнком?
Шутка кажется мне смешной, а вот Роланду не очень. Уголки его губ нервно дёргаются, он сильнее натягивает мне волосы, подаётся вперёд:
— Отправлю тебя, — выдыхает в самые губы, — в свою спальню. Буду следить за каждым твоим шагом и не отпущу дальше вытянутой руки. Ни-ког-да.
Ответить не успеваю. Да и зачем болтать, когда намного приятнее целоваться?
Эпилог
Семь лет спустя.
Роланд.
Спрыгиваю с подножки, когда экипаж ещё не успевает окончательно остановиться. Пришлось задержаться в Совете, и теперь внутри пульсирует липкое чувство тревоги: слишком долго отсутствовал, не контролировал ситуацию, и кто знает, что могло случиться?
О, это ощущение собственной беспомощности, когда ты совершенно не чувствуешь самое дорогое, что у тебя есть! Я живу с ним вот уже семь лет, и это «прелесть», а не жизнь!
Открываю и закрываю калитку. Привычно проверяю, что защитные магические плетения на месте. Во внутреннем дворике никого. В доме подозрительно тихо и пусто. Куда все запропастились? Тревога растёт. Проклятье…
— Вот, вы где! — облокачиваюсь на дверной косяк запасного выхода, ведущего на задний двор.
Младший Орбар раскачивается на деревянной качели, крепко держась за верёвки.
За толстыми стволами вековых деревьев замечаю знакомую фигурку в бледно-жёлтом платье:
— Ригард, слезай! Слезай немедленно, кому говорю! Высоко же, ну!
Рядом с Софи, беспомощно задрав голову, стоит Ленард и грозит кулаком кому-то наверху:
— Отцу расскажу, он тебе задаст!
— Что именно? — спрашиваю громко, шагая по мягкой траве прямиком к ним. — Рассказывай!
— Папа! — Ленард показывает ладонью куда-то вверх. — Ригард не слушается опять! Разоряет птичьи гнёзда!
— Ммм, — оказываюсь за спиной у жены, наклоняюсь к её волосам, жадно втягиваю одуряющий аромат карамели и молочного шоколада с тонкими нотками корицы.
Оглаживаю рукой её огромный живот: скоро рожать. На этот раз будет девочка. Софи так мечтала о ней.
Жена оборачивается с улыбкой, оплетает руками мою шею, тянется первая губами.
— Рооланд, — шепчет, складывая губы колечком.