Измена. Наследник мэра
Шрифт:
Но сегодня она разозлила меня, и я не смог сдержаться. Это было свинством с моей стороны, признаю, но со мной так никто не разговаривал уже очень давно. Надо сделать ей скидку и искать компромисс, и идти на мировую, чтобы окончательно забрать ее и Тима себе, потому что иного пути для нас быть не может.
Осторожно поднимаюсь с кресла и выхожу из комнаты сына, плотно прикрываю дверь. Передвигаюсь по чужому дому тихо. Это уже привычка, выработанная годами. На часах почти десять. На дворе давным-давно стемнело, лишь уличный фонарь слабо освещает улицу. Достаю
У меня какое-то звериное желание быть рядом с Аленой и Тимом. Я не могу объяснить это и поделать тоже ничего не могу. Есть вариант, конечно, оставить парней приглядывать за домом, найти гостиницу, переночевать там, а утром увезти Алену с Тимохой в город, но я не могу бросить их без присмотра.
И вряд ли когда-то смогу это сделать.
Нахожу Алену в гостиной. Горит только настольная лампа, поэтому в гостиной создается уединенная атмосфера. Она, не замечая меня, застилает простынь на диван, готовит мне место для сна. Стоит спиной ко мне и не видит, как я пожираю ее взглядом.
Прислоняюсь к дверному косяку и замираю, рассматривая ее бедра, обтянутые халатом. И вроде ничего сексуального в нем нет — обычный теплый белый халат. Но смотрится на ней так уютно и сексуально, что хочется завалить ее на этот скрипучий диван и заставить стонать, как когда-то.
Вмиг забываю о том, что мы не одни в доме, у меня просто сносит крышу от вида и запаха этой женщины.
У Алены распущены волосы, косметики на лице больше нет. Она уже искупалась и, скорее всего, после того как заправит для меня диван, уйдет спать. А мне бы так хотелось, чтобы она осталась. До безумия тянет запустить руку ей под халатик и провести по шелковистой коже, вдохнуть ее запах.
Алена оборачивается, замечает меня, испуганно ойкает, а я спешу опустить руки и прикрыть свой стояк. Ни к чему светить им сейчас.
— Нормально уснул? — тихо спрашивает она, нервно поправляя длинные волосы и пытаясь прикрыть соски, которые видны через плотную ткань халата.
— Да, все в порядке. Я оставил ему свет, — отвечаю и разглядываю девушку.
Не могу сдвинуться с места, залипаю взглядом на ней. Мозг плывет, я буквально держу себя в руках, чтобы как хищник не скрутить ее и не трахнуть прямо в доме ее матери. Кстати, о матери…
— Елена Валерьевна вернулась?
— Да, она уже ушла к себе отдыхать, — Алена выглядит уставшей и сейчас явно не готова к войне со мной.
По правде говоря, я бы тоже не хотел препирательств и выяснения отношений, но один момент очень важен для меня.
— Алена, я бы хотел сказать Тиму, что я его отец.
Девушка замирает, обессиленно опускает руки вдоль тела. Вижу, как ей хочется мне что-то высказать, но она берет себя в руки и через силу отвечает:
— Хорошо. Я подумаю, как можно это сделать, чтобы не шокировать его.
Замолкаем и замираем. Алена теряется в тишине рядом со мной. Когда нет возможности спрятаться за сына или за своей злостью. А я кайфую просто оттого, что она так близко ко мне, что могу смотреть на нее.
— Ладно. Пойду
Обходит меня по дуге, стараясь не приближаться.
— Спасибо, — говорю ей в спину.
Алена оборачивается, закусывает губу в нерешительности, кивает мне и уходит. А я провожаю взглядом ее фигуру и поправляю джинсы, потому что стояк уже болезненно упирается в молнию. Да, нелегко мне придется рядом с ней в одном доме, но иного пути у самурая быть не может.
Глава 24. Ты знаешь что
Стас
Сон, как обычно, не идет. И дело даже не в неудобном узком диване, от которого назавтра будут болеть бока.
Мысли несутся вереницей, заваривая кашу и путаясь в голове.
Алена. Сын. Избиратели. Что делать со всем этим и как объединить важные пазлы, как собрать идеальную картину? Лежа на спине, я пытаюсь придумать план по завоеванию неприступной крепости, имя которой Алена, но куда там. Все мысли упираются в одно: скрутить и увезти. Точка.
Не привык я мягко. Вот чуть ли не впервые в жизни решил прислушаться к совету Никиты не брать нахрапом, и каков итог? Не прошло и нескольких часов, как я угрожаю Алене, что заберу ребенка. Ну нормальный, нет?
Лунный свет льется через приоткрытые шторы, заливая комнату голубым сиянием. Где-то на стене висят часы и каждым ходом стрелки отмеряют секунды. Очень непривычно, будто ты дома, среди близких людей, которым дорог.
Мне незнакомо это чувство, оттого и ощущается странным это чужеродное осознание. У меня никогда не было семьи ни в каком ее понимании. Бухающий отчим, его залетные женщины и улица. Улица была больше моей семьей, чем официальный родитель. Но все то дела давно минувших лет, воспоминания не приносят ни боли, ни печали — лишь сухая констатация фактов.
Сказки… я рад, что моему сыну читают сказки, и я благодарен Алене — несмотря ни на что, она смогла, справилась и подняла нашего Тимофея.
Деньги… да, без денег все это было бы нереально, поэтому мне отрадно понимать, что я не остался в стороне. Сам того не осознавая, помог своему сыну. Но бабки это всего лишь бабки. А она была рядом с ним. Наверняка не спала ночами, переживала, отправляя его в операционные, и держала за руку, успокаивая, когда сын отходил от наркоза.
Нет, это несравнимые вещи.
Свет луны вырисовывает на потолке очертания веток, и я залипаю, рассматривая их. Краем глаза вижу движение и оборачиваюсь на шорох.
Алена. Крадучись пробирается на кухню. На ней все тот же белый халат, который по-прежнему не дает мне покоя. Значит, ей тоже не спится.
Девушка прикрывает дверь на кухню и набирает воду из-под крана, а я поднимаюсь с постели и быстро следую за ней.
Алена не стала включать свет на кухне. Все по привычке сделала в темноте, скорее всего, не нуждаясь в свете, зная, где и что стоит. Она меня не видит, поэтому спокойно ставит стакан на раковину и отходит к окну, выглядывает на улицу.