Измена. Предателей не прощают
Шрифт:
– Марин, - прерывает молчание он, - что ты решила? Ты подумала о моем предложении?
– Ты знаешь, я тут подумала, что всегда надо идти вперед. Всю свою жизнь, я оборачивалась назад и смотрела в прошлое. Хватит! – немного сбивчиво из своих мыслей говорю я, - То, что было, иногда надо просто забыть. И сегодня я хочу начать жизнь с чистого листа.
Алексей задумчиво смотрит на дорогу. Хмурится.
– А что ты думаешь, - осторожно начинает он, - про ошибки прошлого? Как быть с ними?
«Ах, как мило, что какие-то вещи можно просто назвать «ошибками прошлого». Тебя кто-то обидел -
– Сделал ребенка твоей сестре – назовем это ошибками прошлого! Так, стоп!»
Зря я завелась, Алексей тут вообще не причем. Пытаюсь подобрать слова и выразить свою мысль как можно спокойнее:
– Ошибки прошлого пусть навсегда остаются в прошлом. Там им самое и место. Жизнь продолжается, и надо идти вперед!
В воздухе повисает напряжение. Моя злость постепенно утихает, и вдруг замечаю, что мы едем молча. Я что-то не то сказала? Украдкой смотрю на потемневшее лицо Алексея, он сдержан и сосредоточен, почти отвернулся на меня. Я сделала что-то не то? Почему он вдруг так посерьезнел? Не понимаю.
– Где вы встречаетесь? – рушит он молчание.
Он не называет того, к кому я еду на встречу, но мы оба понимаем о ком идет речь.
– Сегодня в кафе, в ТЦ «Апельсин». Добросишь меня туда? А...
– Сегодня? – переспрашивает он, ухватившись за слово.
– Да, а завтра в ресторане «Бристоль», - отвечаю из своих мыслей.
Завтра у меня будет возможность сказать его чудесной семье все, что я думаю.
– Шикарное место. Одобряю выбор… - он умолкает, и я замечаю, как его пальцы сильнее сжимают руль. – Ну что ж, я очень рад за вас. Рад, что вы снова вместе.
Глава 16. Алексей
Врываюсь к себе в кабинет и резко захлопываю за собой дверь. Ромыч уже сидит напротив моего стола. Швыряю портфель с документами и начинаю ходить по кабинету.
Я не понимаю! Я вообще не понимаю этих женщин, ну что не так? Почему она возвращается к мужу? Что это тупость, глупость, безумная любовь, стокгольмский, мать его, синдром? Падаю в кресло и смотрю на друга.
– Леха, - медленно говорит Ромка, – а что происходит?
– Что происходит? – психую я, - это вот ты мне скажи, что происходит! Ответь на простой вопрос: что происходит в голове у женщины?
– Ооооо! – тянет Ромка. – Все ясно. Я за коньяком.
– Час дня, какой коньяк! Ты совсем спятил?
– Я нет. А вот ты да. Тебе не предлагаю. Ты за рулем, а у меня после вчерашнего голова болит, а разговор будет долгим и интересным. Без допинга не выдержу. – он идет кофейному столику и открывает мини-бар.
– Я тебя в таком состоянии еще не видел. Да еще и из-за бабы! Нельзя так, Лёх. Говорил тебе приезжай, я позову…
– Заткнись! – перебиваю я его.
– Заткнулся. – безропотно соглашается Ромка и наливает себе коньяк в стакан.
Барабаню по столу. Ромка садиться. Медленно делает глоток и молчит. Хороший у меня друг. Понятливый. Через минуту я выдыхаю и откидываюсь на стуле и вот тогда он начинает:
– Понять, что происходит в голове у женщины сложно. Но возможно. А если
– Да. – рявкаю и Ромка поднимает обе руки.
– Сдаюсь, не рычи на меня! Я не она! А она у нас кто?
– Марина. Марина Игоревна учительница моего сына.
– Ой. Какая прелесть! – немного язвит он и подносит стакан ко рту.
Поднимаю на него тяжелый взгляд и Ромка тут же опускает стакан.
– Подожди, что все так серьезно? Извини. Умолкаю.
Встаю начинаю снова мерить шагами кабинет под вопросительный взгляд друга.
– Лёх, ты уже начни рассказывать-то!
– Да что тут рассказывать – я дурак!
– наливаю себе воды и выпиваю залпом.
– Я после истории с Иркой вообще в работу с головой ушел. Как отрезало от женщин. Ну, ты в курсе. А тут альбом сына нашел. Он у меня дома забыл, а там портреты. И все такое с цветочками. У моего пацана, прикинь! И подписи везде «Любимой Марине Игоревне», «Марина Игоревна, вы сама добрая», «Вы - сама замечательная». Только что «любимой маме» не написано, понимаешь? Привез матери, рассказываю и она туда же. Мариночка у нас просто чудо! Мариночка то, Мариночка это. Приди на собрание. А мне реально некогда и вообще, это не красиво как-то. Сводничество какое-то! А тут помнишь историю в октябре, когда нас подрядчик кинул?
– Такое не забывается! – кивает головой Ромка.
– Ношусь в мыле, голова крутом и праздник еще в школе в этот день. Мать уперлась: не придешь ко внуку - ты мне не сын. Пришлось мчаться, как был со стройки. Захожу в класс и… - снова наливаю стакан воды и иду на место.
– Ромыч, а ты когда-нибудь влюблялся?
– Нет, ну… - мнется он.
– Не в грудь и попу, и не в длинные ногти с ресницами. А вот просто смотришь на нее, и все! Я в углу сижу, - продолжаю рассказывать я, - на комбез свой грязный гляжу, а на нее посмотреть боюсь. А она такая… словно в кругу света и дети вокруг неё. Счастливые такие. И она, такая… – делаю какой-то пас руками не в силах подобрать слово. – Скажи, я дурак?
– Нет, Лех. Ты просто влюбленный тридцати-семилетний мужик. Я тебе даже завидую.
– Да чему завидовать?
– вскипаю я.
– Навожу справки. А она замужем…
Ромыч вздыхает, а я оканчиваю фразу:
– … за Глебом Рогальским.
– Чего? – друг округляет глаза.
– Того! Я думаешь зачем вот это всё тут затеял? Нет, ну поставщик бетона нужен был, не спорю. Но дай, думаю, встречусь с ней. Не в ее этой школе, где я папаша сына оболтуса, а…
– А там где ты директор крупной строительной фирмы. – заканчивает за меня друг.
– Решил хвост распушить, да?
– Да, решил! – чувствую, что начинаю психовать.
– Ты что думаешь мне нужны эти все совместные корпоративы, поездки, которые я и оплачивал? Я просто думал, что увижу ее, ну… на своей территории, где я…
– В красивом костюме, а не в говне по колено?
– Да что ты прерываешь меня! Хочешь сказать, что я самовлюбленный идиот? Так говори!
– Нет, ты просто влюбился. А влюбленные все идиоты. Зато теперь мне понятно, зачем ты нас всех на этот балет потащил!
– смеётся Ромка.