Измена. Проиграть любовь
Шрифт:
– Нет-нет, что вы придумываете! – я пропускаю её перед собой. – Всё в порядке, я, наоборот, боялась, что вы заблудитесь. Саш, Александра Борисовна пришла!
– Ул-ла! – радостный протяжный крик и сын с трудом вписывается в поворот, чтобы вылететь в прихожую. – Я налисовал слона! С дедой!
– Саш, погоди, я руки хоть помою! – смеётся Александра Борисовна, сопротивляясь тянущему её ребёнку.
– Саша! – мой строгий голос имеет больший эффект и он выпускает ладонь няни.
– Я тебя жду! – и Сашка уносится обратно.
– Извините, – я развожу
– Бросьте, Кира! У вас замечательный ребёнок!
– Спасибо. Хотите кофе?
Всё-таки сложно вспоминать о гостеприимстве, когда этот дом уже давно не твой. Чтобы не говорил папа.
– Не нужно, спасибо.
Она идёт на голос Сашки, а я всё же ставлю чайник. Себе.
Пусть папе одиноко, но мы не уживёмся на одной жилплощади, как бы ему не хотелось обратного. Маму я заменить не смогу, а ему станет тяжело привыкать к нашему ритму жизни. Стоит хотя бы зайти на сайт аренды квартир, или поручить это риелтору? До вечера ещё есть время подумать.
– Александра Борисовна, давайте я вам всё покажу, – все равно ждать, пока вскипятится вода.
– Конечно, – она встаёт из-за лакированного стола-книжки, где они с Сашкой снова рисовали. Кажется, мой сын растёт художником.
Краткий экскурс по квартире заканчивается даже быстрее, чем я ожидаю. Оказывается, что Александра Борисовна живёт в точно такой же типовой трёшке, только в другом конце города. Хорошо, что все Сашкины вещи поместились в мой старый шкаф и ей не придётся искать их по всем уголкам теперь холостяцкой квартиры.
– Не переживайте, Кира, мы со всем справимся! Может, вы поедете пораньше? Выпьете кофе в парке, я знаю, там рядом с вашим университетом есть очень симпатичный. Вы выглядите уставшей.
– А знаете, это мысль!
На сборы уходит пятнадцать минут. Благодарно пожав ей руку, я целую Сашку и снова игнорирую лифт, сбегая с девятого этажа со злосчастными босоножками в руке. Самое время навестить обувной.
Вообще, забавно. Я продолжаю пользоваться деньгами Самсонова и всем, что они дают, вместо того, чтобы гордо бросить пластиковые карточки ему в лицо. И ни одна струна в моей душе не звенит совестливо. Месть за измену? Вряд ли есть смысл именно в такой, учитывая, что моих расходов он даже не заметит. Страх остаться без средств? И рада бы в нём признаться, но чего нет, того нет.
Скорее, осознание, что этот комфорт – для Сашки. Пусть Самсонов последняя сволочь, но он остаётся его отцом вне зависимости от обстоятельств, и это я готова подтвердить миллионами тестов ДНК. Хотя, приди ему в голову мысль о проверке, материал я, конечно, сдам, но вряд ли подпущу после этого к сыну.
Рука заносит босоножки над урной у подъезда, но пристальный, истинно НКВДешный взгляд Марии Петровны с пятого этажа заставляет тяжело вздохнуть. Этого лавочные пенсионерки мне точно не простят, и я иду к машине, на ходу снимая её с сигнализации. Придётся специально объезжать двор с другой стороны, чтобы заехать на мусорку, а потом крутиться на массивной Ауди, теряя всякую надежду нормально развернуться
Может, ну его и сходить пешком? Ради одних босоножек откровенно лень, тем более, когда есть возможность найти мусорный бак где-нибудь по пути к университету. Для меня выбор становится очевиден и симпатичная ярко-жёлтая, но катастрофически неудачная обувь летит на коврик переднего пассажирского сиденья. Чтобы бросалась в глаза и не дала забыть о собственной скорой кончине.
Раздаётся звонок, от которого я дёргаюсь и ударяюсь макушкой о крышу машины. Всего лишь Агата, но последние дни сделали меня откровенно неуравновешенной.
– Да!
– Ты чего шипишь? – хмыкает в трубке подруга.
– Неудачно ударилась, – с прижатой плечом к уху трубкой, я ногой нашариваю порог и задом вылезаю из машины.
– М-м, – многозначительный ответ, – а, скажи-ка, дорогая моя, ты вообще собиралась просвещать меня на тему своего грядущего развода?
– Что? – врать Агате я, конечно, не собиралась, но вот такой открытый наезд говорит лишь о том, что узнала она об этом не лучшим способом.
– Твой Кирилл наведался ко мне лично, переполошив половину офиса!
– Когда успел? – Самсонов работать вообще ходит?! Или ждёт пока его КлутсФин загнётся без чуткого руководства?
– Кира! – раздаётся со всех сторон и я чувствую себя в кинотеатре. – Ты меня не слушаешь! – ворчит подруга и оказывается права, потому что я разворачиваюсь.
– Привет!
Глава 18
– Привет.
– Да что происходит, Кир?! – взрывается Агата.
– Я перезвоню.
– Я тебе помешал? – широко улыбается Вадим.
– Не особо, – я бросаю телефон на сиденье, – а ты за мной следишь?
Первые признаки шизофрении на лицо. Хоффман за мной следит, Самсонов следит, а теперь ещё и Вадим, фамилии которого я не знаю.
– Слежу? – и такое у него лицо, что самое время ехать по своим делам. – Нет, собирался навестить друга, а ты?
– Еду на учёбу.
И вот вроде говорить нам не о чем, но Вадим продолжает стоять и улыбаться, а мне ещё меньше хочется садиться в машину и три часа издеваться над собой под суровым взглядом Глебова.
– Где учишься?
– В Университете имени Горького, на журналистике.
– Серьёзно, – и видно, что он не насмехается, – не ожидал.
– Почему? – и вот, правда, неужели я настолько не похожа на журналистку? Вопрос на кого похожа лучше вообще не задавать.
– Журналистика бывает жёсткой, а ты…
– А я вся такая воздушная и неземная, – морщусь помимо воли.
Кажется, я давно смирилась с тем, что, увидев впервые, меня по-другому не воспринимают, но каждый раз всё равно продолжаю звереть от одних только намёков. Не знаю, кто додумался поместить мою суть в это тело, но ему однозначно было весело. Рост метр шестьдесят пять, светлые волосы, синие глаза, мягкие черты лица и хрупкость последних летних цветов в холодное сентябрьское утро.