Измена. Простить или отомстить
Шрифт:
Звонила я ему минут сорок назад, и он уже должен быть здесь.
Достала сотовый.
Но не успела набрать номер — в замке заворочался ключ. На пороге вырос взмыленный Давид.
— Ты где был? — постучала телефоном по косяку. — Я думала, мы едем в пансионат?
— Да, пришлось заскочить в клинику, — муж достал один из своих бесчисленных носовых платков и протер влажный лоб. — Мне твой брат как-то страшную историю рассказывал. Про сослуживца его. Что он на задержании наркоманов напоролся на шприц. Представляешь?
— И что? — не поняла. —
— Не знаю, любимая, — Давид шагнул ко мне и потянулся, словно хотел обнять, но передумал. Сунул руки в карманы брюк. — Просто мы же с тобой детей планируем. Мы, конечно, оба здоровы. Но…
— Но? — поторопила.
Он мнется, я жду.
И мысленно подгоняю.
Давай уже.
Признайся.
Ты ни на какой шприц не напарывался, а своим размахивал направо-налево, всем, без разбора уколы ставил.
Говори.
Давид вздохнул. Так тяжело, на его лице на миг все эмоции отразились, что он испытывает — боль, ужас и страх.
Но в следующую секунду он взял себя в руки.
Заметил щенка у моих ног и слабо улыбнулся.
— Собрались? Я же и миски для него взял и корм, а самого его забыл.
Давид наклонился и поднял щенка, шагнул к двери.
— Ты готова, идём?
Молча пошла за ним.
Невероятно.
Неужели не скажет?
— А родители что? — спросила, когда мы спустились вниз.
— Сначала до тебя не мог дозвониться, теперь они трубку не берут. По дороге ещё их наберём, — Давид усадил щенка в машину и кивнул на крышу. — Полюбуйся.
Полюбовалась исцарапанным голубями кузовом.
Утром со смехом представляла лицо Давида, а сейчас даже улыбнуться не тянет.
И всё потому, что мой муж — настоящий козел.
Просто мерзавец.
Скотина последняя.
Ему сегодня сказали, что он, возможно, болен. А Давид моим здоровьем готов рисковать, но в измене не признается?
К горлу подступил горький ком.
Сглотнула и села в салон, на колени взяла щенка.
В моем плане мести есть ещё несколько пунктов, но какой смысл, если Давид непробиваемый?
Сегодня же надо собирать вещи и уходить.
Сейчас же.
Повернулась, когда хлопнула дверь и муж положил руки на руль.
Двигатель не запустил, он просто сел и уставился вперёд.
— Так машина не поедет, — мрачно пошутила.
— Знаю, — глухо отозвался Давид. Постучал пальцами по рулю, откинулся в кресле и повернулся ко мне.
— Лиль, — сказал он напряженно, негромко. Выдохнул. Выругался себе под нос. И убито продолжил. — Я понятия не имею, что будет дальше. И, наверное, сам себя этими словами закопаю. Очень глубоко. Я не хочу. Но…в общем, я должен кое в чем тебе признаться.
Глава 46
Господи, ну не совсем Давид пропащий! Всё же, признаться решил! Уверена, он про одну любовницу скажет, соврет про одноразовый секс, но и этого мне достаточно
А воспоминаний у нас общих много!
Да, семейная жизнь отравлена ядом бесконечных измен. Вся от и до отравлена, но было же столько хорошего: долгие разговоры перед сном, завтраки в постель, прогулки, путешествия… Давид для меня родной. Всё ещё!
— В чём? — посмотрела на мужа с надеждой.
— Дело в том что я накосячил. Сильно, — сдавленно пробормотал Давид. — Я… черт, не знаю как вывалить это на тебя… я… да мать твою! — рявкнул, и отвел взгляд. — В общем… — он покачал головой и хохотнул нервно, — в общем, пансион — это операция по спасению нашей семьи. Я чувствую что у нас всё плохо с тобой, подговорил родителей и мы совместно решили тебя продавить, Лиль. Прости. Планировали промыть тебе мозги, манипулировать твоими чувствами… вот. Я виноват. Ты простишь меня? Мы можем никуда не ехать, я осознаю что это подло — родителей вмешивать. Виновен по всем статьям.
Вот же ссссссобака!
Слов нет — ни приличных, ни матерных! Только лишь разочарование.
— Нет уж, едем.
— Лиль…
— Спасибо что признался, — бросила я едко. — Поехали! А родителям можешь сказать чтобы дома сидели. Мы же планируем наладить наши отношения, так? Вот и наладим их. Вдвоем.
— Лиль…
— Я так решила! Родителей с нами быть не должно, — рявкнула я. — И мы едем в пансионат!
Давид убито кивнул, и мы поехали.
Машину он вёл как попало, что с мужем впервые. Да и мне было плевать — доберемся ли мы живыми. Я просто в ужасе от Давида!
Измена — это выбор предать другого человека. Я не верю в неосознанность подобного поступка, если изменяет не пубертатный юнец на гормонах. Но в то же время я понимаю что каждый может проявить слабость. И если бы я вдруг скатилась на дно и изменила Давиду, а затем узнала о вероятности того, что у меня ВИЧ — я бы сразу призналась. Ни за что не стала бы рисковать другим человеком, который не виноват в том, что я на передок слаба. А Давид… ему настолько на меня наплевать?
Я думала об этом всю дорогу. Поглядывала на мужа — его лоб в испарине, руки на руле не расслаблены а напряжены будто он водитель-новичок. Давид бледен, выглядит болезненно.
Сейчас мне его не жаль.
Когда мы с Никой и Элей обсуждали варианты наказания для Давы, мы накидывали и крайне жёсткие варианты.
Я могла стащить важные документы, и капитально испоганить жизнь Давида.
Я могла найти одну из недовольных пластикой девушек, такие всегда есть. В клинике Давы работают профи, да и сам он если видит что с внешностью клиентки всё в порядке — говорит об этом. Но некоторые девицы гонятся за модой и настаивают на операции, а затем проходит время и они жалеют. Таких всегда можно отыскать, внушить что это не они дурочки, а хирург с кривыми руками, и раздуть скандал. Испортить репутацию и пустить под откос дело всей жизни моего мужа.