Измена. Серебряная Принцесса
Шрифт:
Но только не его.
Пожалуйста.
Только не его.
— А ты знакомая Северины? — игнорируя ее вопрос, задает свой Андрей.
— Не просто знакомая. — говорит Уля и смахивает с плеча тщательно уложенную прядь, — Я ее лучшая подруга.
— Ах, вот оно как… — прищурившись, отвечает Андрей.
— Именно так, — улыбается она, облизывая губы, — Но ты так и не ответил на мой вопрос, Зимний. Или мне можно называть тебя местной звездой Дворца?
— Как невежливо с моей стороны, — склоняет голову на бок, — Разочарую. Но называть меня можно только
Кажется, я не сразу понимаю смысл произнесенных им слов. А когда он все же проникает в сознание — то кровь приливает к щекам.
Я густо краснею. Глаза широко распахиваются, а вместе с ними немного падает вниз челюсть.
Становится ужасно неловко. Порываюсь что-то сказать, но ни один звук не выходит из горла.
На миг на лице Ули отображается шок, но она быстро берет себя в руки. Ухмыляется и, сказав чуть презрительно:
— Да, пожалуйста. Общайтесь сколько влезет. Только не мешайте другим слушать лекцию. — отворачивается от меня в сторону Рыбацкого.
Внутри меня борются противоречивые чувства. С одной стороны, я не могу не признаться самой себе, что счастлива от мысли, что он выбрал меня… Меня! Но с другой — он все же повел себя очень грубо. Бестактно. Так нельзя, надо было как-то иначе, и потом…
— Ты сердишься на меня? — шепчет вдруг в самое ухо, опаляя кожу горячим дыханием.
В его голосе не чувствуется ни капли раскаяния. Оттого решаю быть максимально строгой.
Слегка повернув голову, тихо говорю:
— Это было очень невежливо с твоей стороны. Думаю, тебе стоит извиниться перед Улей.
В глазах Зимнего бегают смешинки. Он точно не сожалеет о сказанных словах и не собирается просить прощения.
— Я готов извиниться перед ней ради тебя. Но только после того, как она извинится перед нами.
— Не понимаю, зачем ей извиняться.
— А разве вежливо вклиниваться в разговор двух людей?
— Она просто тоже хотела познакомиться.
— И я выполнил ее просьбу. Познакомился. Пожал руку. А потом честно сообщил о важной для себя детали.
— О какой? — непонимающе уточняю я.
— О той, что я хочу общаться не с ней, а с тобой. И не хочу, чтобы нам мешали. Если для этого мне придется быть более честным с окружающими, чем им бы самим того хотелось, то разве в том есть моя вина?
Глава 22
Профессор появляется в аудитории лишь спустя полчаса, хотя мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как на соседний стул опустился Андрей.
Не могу не признать, что в глубине души испытываю стойкое разочарование, когда Степан Алексеевич просит парней покинуть аудиторию и вернуться к своим занятиям —
Мельников в ответ широко улыбается и тут же шутливо сдает своего товарища, отказавшегося вести лекцию и занявшего место слушателя.
— Профессор, зацените, Зимний мастерству ораторского искусства предпочёл общение с молодыми студентками, — не стесняясь, говорит парень, указывая рукой на своего друга. И на меня. — Посмотрите сами на своего любимца, Степан Алексеевич.
Мужчина поднимает голову к последним рядам. Вместе с ним то же самое проделывает чуть ли не вся аудитория, и мне не первый раз за этот день отчаянно хочется стать невидимой. Прикрыться защитным щитом. Или хотя бы закрыть лицо ладонями.
Но, к счастью, Зинаида Львовна научила в стрессовых ситуациях оставаться бесстрастной и мне удается стойко встретить чужой интерес, хотя внутренне я полыхаю от смущения.
В отличие от меня Зимний с лёгкостью принимает внимание окружающих к своей персоне. На его губах играет уверенная и расслабленная улыбка, когда он вежливо приветствует преподавателя. Встает с места, но прежде чем спуститься к поджидающим друзьям, наклоняется ко мне и, подмигнув, тихо произносит:
— Я буду ждать тебя после пары.
Смотрю в его глаза, нещадно краснея — здесь уроки бабушки оказываются бессильны — и молча киваю. Ощущение, будто нахожусь во власти гипноза. Вижу, как вспыхивает пламя в его взгляде и переворачивает мои внутренности.
Уверяю себя не смотреть ему вслед. Не наблюдать зачарованным взором за тем, как он спускается.
Но, конечно же, смотрю.
Непроизвольно любуюсь высоким ростом, широкой спиной и плавной походкой. В каждом движении одновременно сквозит спокойствие, уверенность и какая-то внутренняя сила. А обаяние обволакивает его фигуру сверкающим плащом.
Когда трое друзей покидают аудиторию, по рядам студентов начинают распространяться шепотки. Все как будто только и ждали, когда старшекурсники выйдут, чтобы без стеснения начать их обсуждать.
Многие девушки, да и парни, оборачиваются, чтобы поглазеть на меня. Это вызывает ужасное чувство неловкости, но я делаю вид, словно не замечаю ничьих взглядов.
Сижу с ровной спиной. Крепко сжимаю пальцами ручку и мечтаю начать писать. Но профессор не спешит продолжить лекцию, и я вдруг смущаюсь ещё сильнее, поймав на себе его взгляд.
Степан Алексеевич, высокий и худощавый мужчина, с добрым лицом и серьёзными цепкими глазами. Пару секунд он внимательно смотрит на меня с небольшой усмешкой на губах, и я не знаю, куда себя деть.
Нелепая идея снова уронить резинку и залезть за ней под стол — вспыхивает и так же быстро исчезает.
К счастью, моя мука длится не долго. Преподаватель наконец возвращается к вставшей на паузу лекции и довольно быстро полностью захватывает в свои руки интерес первокурсников.
Про меня забывают. Никто больше не поворачивает на меня голову и не пытается рассмотреть. Мне удается спокойно вздохнуть.