Измена. Танцы на осколках
Шрифт:
— Нет. — оборачиваюсь, не собираясь уступать, несмотря на то, что смертельно устала за эти сутки. — Я не твоя собственность. Я больше не буду с тобой.
Быстрым шагом иду прочь, вытирая мокрые щеки. Рыдания душат, но я пытаюсь держаться, глотая ком в горле. Когда уже практически бегом вырываюсь на улицу, где с хмурого неба накрапывает мелкий дождь, чувствую, что теряю силы и равновесие. Вскрикиваю. Но я не падаю. Это Макс подхватывает меня на руки и несет в сторону машины, пока я выкручиваюсь, луплю его по груди и брыкаюсь. Он грубо зашвыривает меня на заднее сидение своего внедорожника и смотрит
Мне внезапно становится страшно, потому что его рваное дыхание и пристальный темный взгляд намекают на то, что он взбешен. Отодвигаюсь подальше, ведь таким я его еще не видела.
— Ошибаешься, Марго. Я хотел по-хорошему, но ты выставила меня посмешищем и просто не оставила выбора… Ты — моя жена и будешь жить со мной. Напомнить тебе про контракт?
Глава 4
Мы едем в машине, и я молчу, уставившись в окно. Слишком много мыслей крутится в голове, слишком много боли заперто внутри. Макс тоже молчит, но я чувствую напряжение кожей. Воздух в салоне тяжелый, пропитанный недосказанностью и холодной злостью. Мои руки дрожат, и я то и дело сжимаю кулаки, пытаясь успокоиться. Но толку нет. Внутри все переворачивается. Я не знаю, что мне делать.
Макс изредка бросает на меня взгляды. Я вижу его в отражении стекла — бледный, раздраженный. Он сжимает руль так крепко, что на костяшках проступают белые пятна. Я знаю, о чем он думает. Он злится.
Злится на меня за то, что я сбежала, злится за то, что чуть не сорвала их спектакль. Для него все это — игра, в которую должен был выиграть он. А я заранее была обречена на проигрыш, даже не успев осознать, что это это все — хорошо срежиссированная постановка. И как после этого верить людям?
Я вновь думаю о той ночи. О том, как застала его с другой. Все это кажется нереальным. Словно случилось не со мной. До сих пор не могу поверить, что Макс, человек, которому я доверилась, мог так поступить. За что он так со мной?
— Ты понимаешь, что будет дальше? — его голос резкий, как удар плетью, и я вздрагиваю, выныривая из своих мыслей. Он не отрывает глаз от дороги, но в его голосе слышится плохо скрываемое раздражение.
— Что? — я не хочу говорить, но понимаю, что отмолчаться получится вряд ли, поэтому все-таки отзываюсь.
— Родители в ярости. Твое поведение… — Макс запинается, пытаясь подобрать слова. — Это удар по репутации семьи. Ты чуть не испортила все.
Я поворачиваю голову к нему, едва удерживая себя от саркастического смешка.
— Серьезно? — спрашиваю тихо. — Это я испортила все? А как насчет того, что ты изменил мне в день нашей свадьбы? Что твои родители об этом думают?
Макс сжимает руль сильнее, и я вижу, как плотно смыкается его челюсть.
— Это не важно, — его голос звучит холодно. — Важно, что ты сбежала. Ты не понимаешь, какие последствия это могло иметь. Мы едва успели замять скандал, чтобы пресса не узнала. Ты знаешь, как много у нас инвесторов за границей? И они тщательно следят за репутацией своих партнеров. А ты… — он бросает на меня быстрый взгляд, полный осуждения. — Подставила под удар даже не меня. Моего отца.
Я не могу поверить своим ушам.
— Значит, это все моя вина? — спрашиваю, стараясь не сорваться на крик,
— Все не так просто, — холодно отвечает Макс. — Мой косяк можно было решить тихо. Ты должна была вести себя иначе. Родители были уверены, что ты понимаешь, на что идешь.
Мое сердце сжимается от боли и обиды. Я вспоминаю момент, когда подписала этот чертов контракт.
Как я могла быть такой слепой? Отец Макса настоял на нем. А я, дура, была настолько влюблена, что поставила подпись, не вдаваясь в детали.
«Да, условия с одной стороны жесткие, но мы радеем за то, чтобы семья была крепкой. А то сейчас все, кому не лень, бегут в ЗАГС разводиться по ерунде. Тебя мы тоже обезопасим, Маргарита. Ты не будешь ни в чем нуждаться.» — внушал мне Виктор Викторович, а я послушно кивала, мысленно рожая детей и строя счастливую семью…
Кто бы мог подумать, что это станет моим приговором? Теперь я привязана к Максу на долгих пять лет.
Если я решу развестись, меня ждет огромная неустойка, сумма, которую я не смогу выплатить даже за несколько жизней. Но, пока я член их семьи, мой счет то и дело будет пополняться. Я даже буду являться акционером в компании его отца. Пакет акций не значительный для участия в жизни компании, но мне все же будто… оказали доверие. По факту — связали по рукам и ногам. И надели золотые кандалы.
— Ты ведь знала об условиях контракта, — продолжает Макс буднично. — Ты согласилась на это.
— Да, — мой голос дрожит от обиды и разочарования. Дурацкая ситуация, в которую я сама себя загнала легким росчерком пера. — Но я думала, что ты любишь меня, что ты собираешься построить со мной семью. Я думала, что это настоящий брак, а не сделка. И контракт — просто прихоть твоего отца, не более! Иначе никогда не согласилась бы выйти замуж на таких условиях.
— Я люблю тебя, — пожимает мой муж плечами и его голос звучит не так искренне, как до свадьбы. — Правда, после этой выходки уже не чувствую такого единения между нами, как раньше.
— Вы… — горло сжимает нервным спазмом и я не могу даже вдохнуть нормально. — Вы все обманули меня.
Задыхаюсь от смеси эмоций.
Макс хмурится, но ничего не говорит. В его глазах я не вижу ни раскаяния, ни сожаления. Ни-че-го.
Мы едем дальше, погруженные в гнетущую тишину. Мои мысли скачут, как безумные. Я пытаюсь найти ответ на вопрос: как я могла так ошибиться? Макс всегда был не тем, кем казался. Он притворялся, строил из себя идеал, а я поверила. Он говорил о детях, о будущем, о семье… и я думала, что вот он, настоящий. Оказалось, все это ложь.
— Ты понимаешь, что теперь тебе придется исправить ситуацию? — снова говорит Макс. Я устало вздыхаю, не глядя на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Родители недовольны, Марго. Ты должна будешь вести себя правильно. Как подобает людям нашего круга. Нам предстоит несколько больших приемов с иностранными партнерами. Ты должна быть рядом, улыбаться и делать вид, что ничего не произошло.
— Ты издеваешься? — поворачиваюсь к нему, и в груди поднимается волна гнева. — Ты хочешь, чтобы я изображала счастливую жену после всего? Ты правда считаешь, что это нормально?