Измена. Тест на отцовство

Ром Рика

– Да! – Ева мчится к Тёме и виснет на нем. Две пары голубых глаз сверлят меня насквозь.

– Тогда, прошу к столу.

Парочка усаживается за круглый стол на трех ножках в виде изогнутых звеньев, и складывают ручки на столешнице.

Я раскладываю спагетти по тарелкам, а в ямку в этом гнездышке, подогретые мини–тефтели.

Повар из меня никудышный. Раньше к нам приходил профессионал и наготавливал на весь день. Или мы ужинали в ресторанах, выгуливая себя в лучших вечерних нарядах.

Помню великолепные рыбные блюда

«Марсо», пельмени в «Русской гавани» и потрясающий ресторанчик с европейской кухней на крыше высотного здания под названием «О2». Сидишь и смотришь на небо за стеклянным куполом.

– Мам!

От крика Артемки слишком сильно хлопаю крышкой сковороды.

– Приятного аппетита.

Вилки звенят на всю квартиру. Ева дурачится, накручивая длинную спагетти на палец. Ее светлые кудри светятся на дневном солнце, неожиданно заглянувшим в окно. Они безумно похожи с Темой. И не нужен никакой тест для подтверждения родства. И я принуждаю себя держать эмоции под контролем.

Ева чавкает и противное эхо разносится на всю квартиру. Хочется научить ее манерам, но я ей не мать. А всего лишь опекун. И то, скорее всего, временный.

Надо срочно провести ДНК-тест.

Только Вове плевать. На гибель любовницы, на дочь. Со вчерашнего вечера мысли о нем перекрикивают друг друга, соревнуются какая из них важнее. Я опираюсь на кухонный островок, прижимаю ладони к щекам и танцую на краю пропасти, возвращаясь к нашим счастливым моментам.

Я работала в кафе. Именно там мы с Вовой познакомились. Шел дождь, сверкали молнии. Он ворвался в дверь, держа в руке телефон. С его носа капала вода. Спросил: есть ли зарядка для Айфона? Я ответила: возьмите у бармена.

А потом поняла, он вместо шнурка с блоком питания взял мое сердце, подзарядил себя, и этой зарядки хватило ровно до дня трагедии.

– Спасибо. – Ева загружает тарелку в посудомоечную машину.

– Пожалуйста. – Сухой ответ режет тишину.

– Теть Зой, я хочу к маме.

Я сажусь на корточки, провожу по ее вздернутому носу пальцем, говорю:

– Завтра поедем. Сегодня мне некогда.

Она меня обнимает, а мои руки долго не слушаются и покорно висят по швам. Не могу ее обнять. Отторгаю, запечатываю нежность на клей Момент.

Ева знает о смерти Маши. Психолог сказал, в возрасте шести с половиной лет детям уже можно говорить о таких тонких вещах. И я ничего не скрыла. По ее желанию мы почти каждую неделю ездим на кладбище, приносим цветы и Ева разговаривает с мамой.

Я нахожусь в стороне. Обычно в паре метров от оградки. Фотография на памятнике слишком жизнерадостная.

Маша отнимает у меня мужа и при этом улыбается. Невыносимо.

– Евка, пошли строить замок из лего.

Темка на полпути в детскую комнату. Я смотрю, он не такой воспитанный и тарелка с остатками еды красуется на столе.

– Хотите, я вам помогу? – спрашивает Ева, не реагируя на моего сына.

– Нет, беги, играй.

Подпрыгивает

и также вприпрыжку летит к Темке.

Я прибираюсь, беру ноутбук и сажусь на диван. Скоро у Артемки сдача нормативов. От его умений в силе удара, прыжков и бега зависит будущее.

Загружаю файлы, смотрю видео с тренировок, читаю сообщения родителей в общем чате и в правом нижнем углу замечаю окошечко с уведомлением электронной почты.

Жму на него и перенаправляюсь на мейл. Кристина присылает мне сжатую папку. Внутри фото. Открываю, и у меня отпадает челюсть.

Ночной клуб, неоновые всполохи и мой муж. Рядом с ним незнакомка с большим задом. Явно не натуральным.

Ракурсы меняются, свет падает на лица, обнажая ее страстные движения в его сторону. Он погружен в свой Айфон и не реагирует на девицу.

Выпятив нижнюю губу, пересылаю фотки Вове с припиской: «Круто развлекаешься!».

Поздно осознаю ошибку. Поворачиваю голову, и гляжу в окно на город в весеннем дыму. Закрыв ноутбук, стучу пальцами по крышке. Дети резвятся в комнате, поднимая «пыль до потолка», а у меня мозг раздваивается.

Телефон вибрирует под мелодию из фильма «Плохие мамочки» на подлокотнике дивана и я вытягиваю шею, узнать кто там. Вова. Пальчиком сбрасываю вызов. Звонит снова.

Разговора не будет. Выключаю звук и переворачиваю телефон экраном вниз. Веселись со своими индюшками, Золотарёв.

***

К вечеру обстановка в доме приводит в ужас. Дети носятся по квартире, нарядившись в индейцев, а я поджав ноги, сижу за обеденным столом и жую крекеры с творожным сыром.

– Умри Косой Медведь! – Темка плюхается на живот и дует в футляр от ручки, выпуская в Еву крошечный слюнявый кружок бумажки. Мысленно прошу его запустить в нее еще с десяток "пуль".

– Промазал! – стреляет в ответ копьем из пластиковой ручки швабры.

Я облизываю пальцы от соли и уже собираюсь, стать той, которая положит конец войне краснокожих, но звонят в дверь. Мелкие везунчики.

Шлепаю босыми ногами в прихожую, подтягиваюсь к глазку и прикусываю губу.

– Открывай, я слышу тебя.

Да и детские вопли сложно не услышать. Раскручиваю замок, и Вова за грудки вытаскивает меня на площадку.

Я подворачиваю ногу. Лодыжка точно опухнет.

– Хочешь, чтобы я вот так с тобой обращался? – прибивает к стене слева от двери.

– Ты рехнулся? Отпусти меня!

– Я мужик, Зойка и финты вроде фоток со мной не прокатят. Если ты из ревности мне мозги треплешь, прекращай. И тому, кто слежку ведет передай тоже самое.

– Мне на тебя все равно.

Вова сильный, словно бог, отлюбленный природой во всех отношениях. И ростом может гордиться, и фигурой, и интеллектом не обделен. Но сейчас психопат, слетевший с катушек окончательно.

– Да? – поднимает меня над ледяным бетоном одной рукой.

– Да! – отбиваюсь от второй его руки, которая норовит коснуться моего лица.