Измена. Твоя не единственная
Шрифт:
Мальчишки тянут нас на ковёр к разложенным на нём деталям огромного конструктора и взахлёб начинают рассказывать, как они вместе собирали этот пиратский корабль, а я внимательно присматриваюсь к ним.
У них разный цвет волос, Никита более плотный и рослый мальчик, Егор более щуплый, но на этом разница заканчивается. На лицо братья очень похожи, у них одинакового цвета глаза, и даже их уши имеют такую же форму как у Игоря.
Бывший муж замечает мой внимательный взгляд, обращённый на мальчишек, и я вижу, как он, потупив взор в пол, улыбается.
Да уж,
Надеюсь, глупость свою не передал по наследству.
Вскоре няня уходит на кухню готовить для нас перекус, а я оставляю весёлых мальчишек и довольного Игоря и иду в душ.
А здесь, какого-то чёрта, взгляд сам цепляется за полки с мужским шампунем и гелем, быстро отмечает две электрические зубные щётки — детскую и рядом взрослую.
Ни одного следа женщины, даже халат, который я надеваю после быстрого душа, мужской.
Прохожу на кухню, помогаю запечь горячие бутерброды, нарезать свежие овощи в салат и одновременно с этим ближе знакомлюсь с Елизаветой Семёновной. Оказывается, своих детей у неё нет, но всю свою жизнь она посвятила детям — работала сначала воспитателем в детском саду, а потом — няней и гувернанткой в семьях.
Она очень тепло и с любовью рассказывает о своих воспитанниках, и я так заслушиваюсь, что совершенно не замечаю, как на кухню входит Игорь, и сильно вздрагиваю, когда он неожиданно опускает руку мне на плечо.
Кожа там, где мужчина прикасается ко мне, горит огнём. Вытягиваюсь в струнку.
Воздух на кухне тут же становится густым от напряжения.
— Я пойду унесу мальчикам бутерброды, — умудрённая опытом жизни в разных семьях женщина тут же понимает щекотливость и неловкость ситуации и, подхватив поднос с едой и чаем, уходит и оставляет нас наедине с бывшим мужем.
— Кать, — Игорь опускает вторую руку мне на другое плечо и шепчет, наклонившись ближе ко мне, в макушку, а его низкий с хрипотцой голос словно разрядами тока проходит по моим натянутым нервам, — а может попробуем всё начать с начала?
Глава 62
Катя
— Присядь, пожалуйста, — произношу тихо, спокойно, абсолютно без эмоций. Спина моя неестественно выпрямлена и напряжена, внутри лёд трещит.
Игорь, отклоняется от меня и, наконец, убирает с моих плеч свои руки, а потом молча садится за стол напротив.
Напряжённо смотрим друг на друга, тяжело дышим.
Слышим, как из детской раздаются довольные вскрики, и я первая прерываю наше молчание.
— Игорь, давай мы с тобой договоримся, — слова больно царапают пересохшее от волнения горло, но я продолжаю, — этот разговор состоится один единственный раз, и больше мы к этой теме не будем возвращаться никогда и ни при каких обстоятельствах, — знаю, мои слова отдают лютым холодом, и Игорь это прекрасно чувствует.
Ещё несколько напряжённых мгновений глаза в глаза и мужчина кивает, складывает руки в замок перед собой.
— Игорь, никакого второго шанса у нас не будет. Никогда. Я люблю другого мужчину. Сейчас я здесь только ради сына и скоро вернусь обратно к Сергею, —
Между нами нужно решить всё здесь и сейчас. Не хочу никаких недомолвок ни с его стороны, ни с моей.
— Игорь, у нас с тобой есть сын, мы родители. Я сейчас увидела, что ты стал прекрасным отцом. Поверь, препятствовать твоему общению с Никитой я не буду, но никаких «нас» больше не будет.
Игорь долго вглядывается в мои глаза, а потом поворачивается к окну, хмурится. Замечаю, как белеют сжатые в замок костяшки его пальцев.
Молчу.
Даю Игорю время всё обдумать и окончательно принять ситуацию такой, какая она есть.
Я больше никогда с ним не буду.
Наконец, он снова переводит тяжёлый взгляд на меня, и в нём я уже не вижу злости, скорее холодную решимость.
— Хорошо, Катя, — он разжимает свои пальцы и медленно кладёт ладони на стол, — знаешь, — негромко постукивает пальцем по деревянной столешнице, — когда я увидел тебя в больнице, а потом узнал, что у нас есть сын, я вдруг подумал, что судьба даёт мне второй шанс, — Игорь ненадолго замолкает, а потом уже другим более жёстким голосом продолжает, словно осаждает сам себя от эмоций, — но ты права. Мы оба уже другие. У меня есть Егор. У тебя тоже семья. Прости, я был слишком эгоистичен, когда задал сегодня этот вопрос.
Облегчение обжигающей волной от макушки до пят проносится по моему напряжённому телу.
Игорь понял меня и принял сложившуюся ситуацию.
— Я рада, что мы сейчас всё прояснили, — накрываю мужскую ладонь своей, сердце в груди в этот момент бешено колотится в груди, — мы родители и этого не изменить. Я не хочу воевать с тобой, Игорь. Думаю, мы сможем наладить дружеские отношения ради нашего сына.
Секунда глаза в глаза и уверенный бескомпромиссный ответ Игоря:
— Конечно.
Игорь
Она изменилась.
Холодная и неприступная со мной и тёплая, радушная, счастливая с сыном.
Я бы хотел видеть её такой рядом с собой, но Катя этим разговором окончательно разграничила рамки… и это правильно.
Я действительно эгоистично думал только о себе, когда предлагал ей начать всё с начала.
Наблюдаю за Катей. Она уже переоделась и разговаривает сейчас со своей матерью. Просит забрать вечером Никиту.
Холодно разговаривает. Рублено. Без тепла совсем.
Чувствую, я попортил отношения ещё и Кати с мамой.
Чёрт.
Ладно, что-нибудь придумаю. Вроде ж нормально всё порешали с Катюшей по поводу Никитки.
Скидываю домашние тапки и надеваю чёрные кожаные ботинки. В руках верчу брелок от ключей и жду Катю.
А потом мы снова едем в больницу, и здесь моя бывшая жена становится совершенно другой.
Заботливой. Трепетной. Настоящей.
Сбрасывает с себя все маски: уважения, радости, счастья, которые удерживала на лице, вероятно, только ради нас… и вновь на её лице проступают боль и страх потери.