Измена. В его власти
Шрифт:
Рашид Фахаров: «Геолокация. Объект в движении»
Ну, что же, Алёна Андреевна, пора познакомиться и забрать моего ребенка себе, а вы с муженьком пытайтесь дальше.
Алёна
– Готова? – спрашивает, а у меня в голове происходит замыкание.
О чем говорит этот человек? Какая воровка? Даже головой кручу по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то, к кому он мог обратиться, но не нахожу. Почти весь ресторан пустует, что неудивительно, ведь
– Простите, это вы мне? – осторожно уточняю у него, потому что от брюнета с зелеными глазами веет опасностью.
Широкие скулы, прямой нос с легкой кривинкой, словно ему его ломали, острый взгляд, широкие плечи и литые мышцы, которые не скрывает даже костюм. Интересный мужчина, и почему-то я рассматриваю его с интересом, хотя должна бояться, ведь в целом он напоминает бандита.
– Ты видишь здесь еще кого-то?
– Н-нет, – заикаясь, отвечаю ему, потому что тон, которым он со мной разговаривает, не предвещает ничего хорошего.
– Не включай дурочку, Алёна. Сколько и кому ты заплатила, чтобы украсть у меня ребенка? – даже подается вперед, чем пугает.
– Вы не в себе. Совсем с ума сошли? Какого ребенка? Какое похищение? Проспитесь лучше. Не желаю это слушать, – хватаю сумочку, что лежит рядом на мягком диванчике, и зависаю от резкого удара по столу.
– Сидеть! – басит так, что половина ресторана вздрагивает, а от его стука чашка с чаем звякает на блюдце.
Надо же, я и не заметила, когда мне его принесли. Вот это ушла в свои мысли.
– Еще раз. Кому и сколько ты заплатила, чтобы тебе подсадили моего ребенка?
Смотрю на него с выпученными глазами и думаю, мог ли такой дядька сбежать из психушки? По одежде – нет, но по поведению – да. От мужчины веет властью, силой, деньгами. И поэтому смешно слышать подобный вопрос.
– Вы бредите, или перепутали меня с кем-то. Я с вами не знакома. Пожалуйста, не пугайте меня и отпустите. Тут же понятно все. Вы просто обознались. Ничего страшного, с кем не бывает, – под конец мой голос потухает, потому что человек напротив уверен в своих обвинениях.
Ему не нужны никакие другие Алёны. Он пришел к конкретной. Но почему я? Мы с мужем использовали собственные материалы. Готовились долгое время, сдавали все. Мы были категорически против, чтобы ребенок был не наш.
– Значит так, девочка. Советую быстро поумнеть. Не знаю, что за аферу ты решила провернуть, причастен ли к этому твой муж, но у вас ничего не выйдет. Не того человека жертвой своих афер решила сделать. Сейчас ты поднимешь свою пятую точку, и пойдешь со мной. Через восемь месяцев родишь и свободна, – и отмахивается от меня, как от надоедливой мухи.
Что он только что сказал? У него белая горячка, мания преследования и тараканы отжигают дикие танцы, а я своего выстраданного малыша должна отдать проходимцу? Да не будет этого никогда.
Инстинктивно прикрываю еще плоский животик руками, готовая рвать глотку большому и сильному
– Да идите вы к черту, псих с замашками тирана-самодура! – резко встаю, разливая чай, брызги которого попадают на дорогой костюм сумасшедшего. – Это мой ребенок, и какой-то левый тип не смеет заявлять на него права, когда не участвовал в зачатии. Ясно вам? Приблизитесь ко мне, я на вас заявлю и вас посадят, – кричу, смотря прямо в его глаза.
И только сейчас понимаю, что сотворила. Я психу бросила вызов. Он же меня сейчас в узелок скрутит и глазом не моргнет. Мамочки. Бежать. Бежать надо. Срочно.
И если я сейчас обливаюсь потом от страха, коленки дрожат, то мужчина напротив явно чувствует себя хозяином жизни. Так настроение жужжащая мошка только портит. К нам подбегает официантка, вытирает стол от чая, пока псих лениво стряхивает с пиджака капли.
Не слышу этих двоих. Мне страшно. Такое напускное спокойствие собеседника пугает намного сильнее, если бы он орал на меня благим русским, ну, вы поняли, чем. Бежать надо, пока он занят, но ноги к полу приросли, пошевелиться не могу.
– Сядь, – едва девушка отходит от столика, как он отдает команду, и меня словно подкашивает.
Плюхаюсь на обивку дивана и с ужасом жду, что сейчас будет. Пробегаюсь по нему взглядом, оценивая финансовую состоятельность, и понимаю, что он очень богат. И это вводит в еще больший ступор. Зачем ему мой малыш? Какую игру он затеял?
– Чего вы от меня хотите? – стараюсь говорить ровно, но голос все равно предательски дрожит.
Ухмылка в его глазах убивает. Нет. Он явно псих. Маньяк.
– Я хочу своего ребенка. Уже сказал. Я не люблю повторять дважды, Алёна. Но да ладно, спишем на то, что ты блондинка, вы все недалекие, – он совсем, что ли? – М-да, материал, конечно, моему сыну достался. Посмотрим, стоит ли вообще сохранять, – и пальцами постукивает.
Знаете, вот как делают, один за другим, очередью такой.
Раз-два-три-четыре. Раз-два-три-четыре. Раз-два-три-четыре.
И после третьего круга мои тормоза резко пропадают. Что он там сказал?
– Вы кто такой? Вершитель судеб? Появились тут, весь из себя важный, хвост распушили, еще и угрожаете, что на аборт пошлете.
– Какая догадливая. Не все потеряно, оказывается, – усмехается, снова постукивая по столу, на этот раз уже одним пальцем, чем нервирует меня еще больше.
– Знаете, что? Можете тут глумиться сколько хотите, поливать меня грязью, поднимать свою самооценку за счет того, что с заведомо слабым противником связались.
– Ты мне не противник. Ты в моей власти. Как Я скажу, ТАК и будет, – не повышает голос, все ровно и спокойно, в то время как меня штормит.