Измена. Влажные обстоятельства
Шрифт:
Я не могла пошевелиться. Словно какое-то оцепенение сковало тело. Я даже не могла кричать! Вся надежда была на банников! Она наверняка уже к водяному добежали! И потерпеть до прихода помощи осталось совсем чуть-чуть! Я схватилась за эту утешительную мысль, и она придала мне сил.
– Так кто побежит к водяному?! – послышались голоса за дверью. – Я не пойду! Он сейчас злой, поэтому давай ты! Ты- женщина!
– А с чего это я должна идти? – опешил второй голос, а я поняла, что они еще никуда не бежали.
–
– Ыыых! – слышался голос овинника – говинника. Пока что это напоминало либо фильмы для взрослых, либо озвучку к сказке репка. Со всеми охами, ахами, ухами и прочими ревматизмами.
– У тебя задница не пролазит в печку!- послышался возмущенный голос. – Так, как мы эту будем в печку втаскивать? Вон как она раздобрела! Она уже не маленькая! Ладно, попробуем бочком!
Нельзя говорить женщине, что у нее куда-то не пролезает попа! Чувство возмущения на все узкие джинсы мира, на маленькие размеры мужиков и даже на печки, перехватило горло.
– Настя! Ты не молчи! – крикнули банники, которые, разумеется, еще никуда не побежали.
– Что значит, таз не пролезает! Нормальные размеры печек научитесь делать! – выпалила я, удивляясь, как у меня вообще получилось.
– О чем она? – спросил один голос на улице.
– О тазиках! – ответил второй.
Оцепенение спало, я смогла шевелить руками, потом ногами.
– Что значит толстая?!
– заорала я, хватая овинника. Руки засветились голубоватым светом. – Это у тебя печка маленькая! Печку на каких-то моделей делали!
Банники, услышав возню, тут же с криками умчались, а я схватила кота за шкирку. Он прошелся когтями по моей руке и чуть не просвистел по лицу. Я вовремя отпрянула.
Дальше я плохо помню. Только крики: «Настенька, Настя!» и собственный крик: «Дайте мне сюда кота! Сейчас я ему покажу, у кого-тут … кость широкая!»
Глава пятьдесят четвертая
– Дай мне его сюда! – визжала я, пытаясь дотянуться до пушистого кота, но меня упорно оттаскивали от орущей благим матом шапки.
– Спасите! Помогите! – истерично орал «говинник», отбиваясь всеми четырьмя лапами. – И вообще уберите от меня эту сумасшедшую ведьму!
Я дернулась вперед, но меня удержали за плечи.
– Я ему сейчас покажу, у кого жопа толстая! Я тебе сейчас покажу, по ком диетолог плачет! Под кем весы кряхтят! Я тебе покажу, кто тут в печку не пролезает! У тебя просто лапы слабые!
– закашлялась я. Голубое сияние на кончиках пальцев выдало разряд, словно статическое электричество на свитер, и тут же погасло.
– Тише, Настя!
– кричали мне в ухо. – Успокойся!
«Говинник» нервно, совсем по - кошачьи вскочил на балку, лизнул лапу и пригладил взъерошенную моську.
– Держите ее подальше
– Где ребенок? – спросила я, сплевывая черную шерсть. Клочья шерсти, словно перекати поле катались на сквознячке по амбару.
– Не трогал я никакого ребенка! – произнес овинник, снова пытаясь зализать раны. – Ужас - то какой! Я думал, что петуха ждать придется!
– Ну она же с криком петушиным не исчезнет! – спорили банники.
– Зато исчезну я! – рявкнул овинник, опасливо косясь в мою сторону.
Я тряхнула головой, видя, как меня держат Хобяка и две странных личности. Толстый, пузатый, бородатый со светящимися глазами дядька и длинная, обмотанная в простыню дамочка с содранной кожей. В пустых глазницах у нее тоже горел свет.
– Мы за помощью бросились! – оправдывались банники. – Сначала думали, что тебе помощь нужна. Надумали к водяному. А потом увидали, что твориться, и решили спасать овинника! Как бы мы с ним уже давным- давно знакомы…
– Я не забуду вашей доброты! – чихнул овинник с балки. Тоже мне, рассадник женских комплексов!
Сначала какой-нибудь банник скажет, что у тебя попа целлюлитная, потом какой-то овинник в печку не смог затащить! Вот так у ведьм и рождаются комплексы! А потом говорят, что ведьмы злые!
– Где искать ребенка? – спросила я. А надежда таяла с каждой секундой. И водяной куда-то запропастился.
– Там у него совсем все плохо! – вздохнули банники. – Там - то корова пытается копыта отбросить. То дед сыграть в ящик! Вот и мечется бедный, не зная, кого выбрать! То одну откачает, а второй помирать… То наоборот!
В окнах избушки горел свет. Я направилась в дом, слыша, как за спиной идут тихие разговоры.
– Че? И ты тоже с нами? – удивился голос банника. – Ты ж никогда свой овин не покидал?
– Я просто в глаза хочу посмотреть тому, кто ребенка похитил! За кого я отстрадал! – послышался кряхтящий голос.
– А чем мы за ней идем? – слышались приглушенные голоса. Я обернулась, никого за спиной не было.
– Нет, а что? Мы зря мучились? У меня вон целый клок… - слышался бас Хобяки.
Быть может, я что-то упустила. Может, улики какие остались? Ну должно же быть хоть что-то, что наведет на след похитителя!
Как вдруг у самого порога столкнулась с домовым и упырем! Здрасте, голубчики!
– Так! – уперла я руки в боки. – У нас Миленку похитили!
– Знаем мы! – проворчал упырь. – Домовой сам тебе бревно положил. Думал, ты не заметишь. А мы пока с ним дите вызволим!
– Значит, вы все знали! – рассвирепела я.
– Никогда не думал, что скажу это! Не думал, что так приятно будет смотреть, как бьют кого-то другого!
– послышался вздох Хобяки.