Измена. Влажные обстоятельства
Шрифт:
– Неужели ты меня больше не любишь? – спросил Алексашка с сомнением. И все-таки он был не похож на того жуткого колдуна, которого до ужаса боятся в деревне. Быть может, все не настолько плохо?
– Уважаемый Алексашка, - вздохнула я, терпеливо глядя на отца Миленки. Если раньше я его чуточку боялась, то сейчас расслабилась. Вид у Алексашки был вполне безобидный. – Я все прекрасно понимаю, но воровать детей, пусть и своих, неправильно!
– Я пришел навестить тебя, и увидел, что ребенок один, - произнес Алексашка, а мне показалось, что он немного
Он помолчал, а кончики его ушей покраснели. В свете серебристой луны, которая выползла из густых дремучих облаков и освещала все вокруг, словно прожектор, было отчетливо видна каждая травинка.
– А можно я спрошу тебя, Настенька, - произнес Алексашка, делая шаг в мою сторону. – Долго ты еще от меня бегать будешь?
– Послушай, - выдохнула я, глядя на Алексашку. Мне не хотелось врать. Быть может, он от меня отстанет, когда узнает правду? – Я – не Настя! Это раз! Поэтому чувств, которые к тебе испытывала та Настя, я не испытываю… Может быть, она и любила тебя, но я – не она. Это два… Я просто нахожусь в ее теле!
– А уже заметил, что ты изменилась, - произнес Алексашка, рассматривая меня. – Что ж ты тогда такое, если не Настя?
– Я … - я нервно сдула прядь волос с лица. – Я попала в ее тело. Я не знаю, что случилось с Настей, ей богу! Но я оказалась в ее теле.
– Странно. Но я тебе верю. Настя не так себя вела…, - задумался Алексашка. Ну наконец-то! Хоть кто-то мне поверил!
И тут что-то подсказало мне, что я рано радуюсь! Алексашка резко поднял на меня взгляд. Его глаза превратились в щелочки.
– Значит, если ты не моя Настя, - произнес Алексашка, почему-то глядя на Миленку. – То и разговор у нас короткий будет.
Что он делает?
Глава пятьдесят девятая
Алексашка отошел в сторону, делая глубокий вдох. Он пробормотал что-то неразборчивое на французском. А я вспомнила про дворянское воспитание того времени и не удивилась.
– Ты что собрался делать? – выкрикнула я, прижав к груди Миленку. Мне плевать, кто ее отец! Я свою дочку не отдам! Второй раз я ее никому не отдам… Даже… даже…
Я посмотрела на малышку, а сердце защемило.
– … даже смерти, - прошептала я, а сама прижала ее к себе.
– Если ты – не моя Настя, то и ребенка я тебе не отдам! – произнес Алексашка. А его простодушное лицо преобразилось. Он попытался придать ему суровое выражение. Со стороны это казалось, словно он просто хорохорится, но нет… Словно по команде к нему отовсюду стали сбегаться … бесы.
– Отдай сюда ребенка! – потребовал он, протягивая руку.
– Нет! – выкрикнула я, покрепче прижимая дочку к груди.
– Не хочешь по - хорошему, будет по плохому! – объявил Алексашка воинственно и пафосно. А потом добавил. – Ведьма…
Так? А у нас тут что? Мордобой? Это… Это как так?
– Зови своих бесов! – крикнул Алексашка так пафосно и высокопарно, словно зовет в бой целое
Со стороны это могло показаться потешным. Стоит такой лопоухий барчук, чистенький весь и напомаженный, изъясняется через слово на французском и пафосно требует дуэли!
Если бы не одно но…
Из темноты, обступившей Алексашку на меня смотрели светящиеся глаза бесов – прислужников. Они были похожи на обычных крестьян и слуг, прибежавших на зов хозяина. Серебристый свет полной луны заливал будущее поле битвы. А глаза Алексашки засветились в темноте. Вслед за его глазами стали светится глаза его свиты…
Ой! Вот тебе и барин!
– Бесы… - прошептала я, пятясь. За мной прошуршали кусты. Бежать… Тут только бежать! Я одна с таким войском не справлюсь!
– Ой! – послышался голосок за мной. Я обернулась и увидела шесть глазиков, подоспевших бесят. Лохматый Михрютка, маленький Лябзя и увалень Баламошка прятались за моей спиной.
Я понимала одно. Трем мои бесам не устоять перед таким воинством. Вон они такие мелкие! Совсем как дети! И они всего –лишь выиграют время, чтобы я смогла убежать!
– Дока на доку! Нападай! – пафосно выкрикнул Алексашка. – Даю тебе право ударить первой!
Но…
Я посмотрела на малышню, которая жалась ко мне.
… их же ранят!
По ту сторону стояли такие бесы, которые не снились в страшном малярийном бреду даже инквизиторам - первопроходцам. Когти, клювы, свиные рыла, крылья – все это смешалось в одну жуткую массу.
Как по команде, бесы Алексашки сорвались и бросились на нас. Михрютка бросился вперед, следом Баламошка, а Лябзя, помялся на месте и тоже бросился сдерживать натиск.
– Бегите! Я их задержу! Есть у меня еще зуб во рту! – донесся сиплый голос. А из темноты во весь рост встал мельник – упырь, отбрасывая бегущих бесов обратно к хозяину. – Давненько я с Алексашкой поквитаться хотел! Ничего! На случай этот я кой-че приберег!
Когда из кустов ночью вылезает упырь, люди обычно орут от страха. Я же орала от радости.
– Беги! Беги к мельнице! И бесов своих прихвати! Позорище, а не бесы! Тьфу! – сплюнул мельник, стоял между мной и Алексашкой. Он опирался на старую палку – посох. – Я тебе за дочь свою поруганную, за глаза мои выплаканные… Давно тебя проучить нужно было! Давно! А проучу сегодня!
– Убирайся, еретник! – выкрикнул Алексашка, но все это было уже позади. – К тому же это не твоя дочь! Это - не наша Настенька!
О-оу! Впрочем, разбираться будем потом. А сейчас бежим!
Я мчалась наперегонки с дрожащим сердцем, не разбирая дороги. Да что там мчалась? Летела! Передо мной бежали мои маленькие бесы… И мне казалось, что за мной несется бешенная погоня!
Глава шестьдесят
Ветки стегали по лицу, сердце заходилось в бешенной гонке. Я перепрыгнула старую колоду, как вдруг увидела мостик через реку. Еще немного! Еще поднажать! Мы почти выбежали на мост, как вдруг меня схватили за волосы.