Измена. Вторая жена мужа
Шрифт:
И много здесь деревянных скамеек с витиеватыми железными ножками. Я уже далеко ушла, поэтому сажусь на одну из таких скамеек, кладу рядом сумочку и поднимаю глаза к небу. Безоблачное черное небо усыпано бриллиантовый россыпью звезд. Они-то мне и мигали по очереди.
Снова становится тяжело на сердце. Все же одно мне лучше не оставаться, иначе потону в своих отнюдь нерадостных мыслях.
Чтобы как-то отвлечься, залезаю в сумочку за леденцовыми мини-конфетами. Только я зашуршала оберткой желании насладиться вкусом яблока как боковым зрением уловила движение справа.
– Как же здесь красиво, - начала я воодушевленно, но не торопясь, словно разговаривала сама с собой, и тихо, но так, чтобы точно услышал ребенок.
– И звезды очень красивые на небе. Только много людей сегодня. Ммм…
Растянула губы в улыбке и несколько конфет прокрутила в руке, шурша и создавая звук.
– … а вот конфета точно волшебная, как сказал продавец. Заставляет забыть о всех проблемах. Надо было поверить тому волшебнику и купить побольше волшебных конфет. Где же я теперь я его найду?
– протянула задумчиво.
– Вы разве не знаете, что волшебников не бывает как и волшебных конфет?
– раздалось возмущенное справа и я оглянулась на голос.
Мальчик, не больше пяти лет, короткие гладкие волосы, круглое личико со строгим выражением лица, черные большие глаза. Судя по всему, он и вправду недоумевает как взрослый человек может верить в чудо.
На нем белая рубашка и джинсы, значит не воришка и не беспризорник, проникший на территорию особняка в поисках еды. Так почему высокородные господа не заметили пропажу? Может уже ищут?
– Но ты даже не знаешь какие они на вкус, поэтому ты не можешь знать волшебные они или нет, - сама удивляюсь такому отрицанию. Обычно дети верят в чудеса…
– Да я и так знаю, что это самые обычные конфеты, - бросает он уже скучным голосом, - смотрит мне в ладонь, в которой все еще шуршат леденцы, скрещивает руки на груди и смотрит скептически.
– И никакого волшебства не существует.
«Тебе от этого грустно? Грустно, что нет волшебства?» - так и хочется спросить только скорее себя, а не его. Потому что мне как и этому маленькому ребенку хочется, чтобы волшебство существовало на самом деле, а реальность была не такой жестокой.
– Так они станут волшебными только в одном случае, - снова смотрю на небо и добавляю уже тихо, вглядываясь в ночную темноту, - если ты в это сам поверишь. Поверишь, что конфеты творят чудеса и тогда у тебя появятся силы, чтобы решить свои проблемы. Сами по себе, к сожалению, проблемы не решаются, - закончила с грустью и вновь, улыбнувшись, посмотрела на мальчика, - нужны действия.
Ребенок вглядывался в мои глаза очень внимательно, словно он взрослый, а потом и вовсе склонил голову вбок. Я же не отводила глаз. Хотела узнать, а какое решение он примет в конце. Если заплачет, то буду корить себя за философские мысли перед маленьким ребенком, и будет очень обидно, что не смогла найти к нему подход. А если согласится со мной, то буду действовать уже исходя из его действий.
Все
Он словно что-то ищет в моих глазах. Точно раздумывает, а стоит ли говорить со мной дальше, отстаивать свою точку зрения.
– Мою проблему не решить, к сожалению, - вздыхает с горечью мальчик и его руки опускаются как и глаза. Теперь с него спала бравада взрослости и передо мной появился маленький малыш. И он так же устало сел рядом на скамейку, а потом поднял глаза к небу, - мою маму никто с неба не вернет. Чтобы я для этого не делал. Некоторые проблемы не решаются.
Лучше бы он разрыдался и устроил истерику, чем со вселенской болью смотрел на темную завесу над нами, с ярко горящими и мигающими звездами. Хотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо, что все решиться. Но маму и вправду не вернуть с небес, не воскресить и не обнять.
– Вашу проблему тоже не решить?
– все так же грустно спросил незнакомый мальчишка, перевернувшего все у меня внутри и заставившего вновь оплакивать моего потерянного малыша. Еще не родившегося, но который мог бы стать таким же умным ребенком. Или девочкой?
– Вы поэтому плачете?
– поворачивает ко мне голову и задает ошарашивающий вопрос.
Моргаю и понимаю, что и вправду слезы катятся по щеке. А я их и не заметила. Задумалась. А долго ли это со мной продолжается? Это все гормоны…
Быстро отворачиваюсь и наспех вытираю подушечками пальцев влагу с лица.
– Прости, - шепчу и тут же натягиваю улыбку. Ребенку незачем видеть мою слабость. Никому не надо видеть.
– Вам незачем извиняться, - пожимает он плечами, уже отвернувшись от меня, - но я бы попробовал ваши волшебные конфеты, - уже с очаровательной улыбкой всматривается. Робко и даже стеснительно.
– Если можно?
– И тебе не будет страшно брать от незнакомого человека конфеты?
– смеясь залезаю в сумочку за горсткой вкусняшек.
– А вдруг я тебя захочу украсть там?
– протягиваю в ладошке несколько последних конфет.
– Вы совсем не похожи на похитительницу детей, - берет одну из предложенных и, развернув шуршащую обертку, отправляет конфету в рот.
– А я разбираюсь в людях.
– Вот как?
– удивляюсь его уверенности в себе в таком возрасте. А еще и беспечности, которая проступила вместо горечи. Быстро он умеет переключаться.
– Да, - пожимает беззаботно плечами и пододвигается назад к спинке скамьи.
– И как ты это понял?
– По вашим глазам. Если бы вы были злой и коварной, то у вас не было бы таких красивых глаз.
– Мне приятно, спасибо, - даже смутил меня.
– Только давай на «ты». Может, еще конфет?
– указываю взглядом на сладости.
– На запас. А то я не всегда буду рядом.
– Меня зовут Аслан, - не особо раздумывая, берет конфеты разных вкусов и кладет их к себе в карманы джинс.
– Спасибо.