Измена. Второго шанса не будет
Шрифт:
— Может чай? — предложил Громов.
Я благодарно улыбнулась и кивнула на кухню, молчаливо позволяя ему хозяйничать. А сама отправилась в ванную привести себя немного в порядок. Едва взглянула на себя в зеркало и чуть не закричала от ужаса.
Бледное лицо в красных пятнах и размазанной под глазами тушью. И Кирилл видел меня в таком виде. Как он не сбежал? Мне самой-то страшно на себя смотреть. Торопливо смыла остатки косметики. Пригладила волосы. Чуть лучше, но все равно не в таком виде хочется предстать перед мужчиной.
К сожалению, как-то улучшить внешний вид не получится, придется смириться.
— Еще раз извини. — сказала я.
Он тут же повернулся на мой голос, внимательно всмотрелся в лицо.
— Я же говорю, ты не должна извиняться. Все нормально. — успокоил он меня, а потом вопросительно добавил. — Нормально же?
— Да, просто плохие воспоминания… — отмахнулась я.
Хотя понимала, что должна объясниться. Нельзя устроить истерику, а потом просто промолчать. Подошла к Кириллу вплотную и обняла за талию. Он тут же обвил рукой плечи, а вторую запустил в волосы, прижимая мою голову к груди. Я вдыхала его аромат и чувствовала, что напитываюсь его энергией, его силой.
— Ты с чем чай любишь? — спросила, запрокидывая голову, чтобы увидеть его лицо.
— Без разницы.
Отстранилась из его объятий, достала кружки и разлила по ним кипяток. Кирилл устроился за столом напротив меня. По глазам видела, что ждет. Ответов, пояснений, хоть чего-нибудь, но не торопит.
— Мне было 15 лет. — сухим тоном, глядя в одну точку начала я рассказ. — А брату 20. Сколько себя помню, он всегда увлекался мотоциклами. А после совершеннолетия, когда получил права, начал участвовать в гонках. Тогда проходили областные соревнования. Он мечтал победить и отправиться на всероссийские гонки. И вот в день соревнований мы с ним поругались. Не знаю почему, но мне очень не хотелось, чтобы он участвовал. Я отбирала у него шлем, кричала. Вела себя просто ужасно. Родителей не было дома. Может они бы меня остановили. Но я кричала брату, что он не может ехать, что обязан остаться дома. Правда не знаю, что на меня тогда нашло. Он злился, выгонял меня из комнаты. Но я не уходила. Кричала и колотила в дверь. А потом уже на пороге, когда я отчаянно цеплялась за его куртку, Дима повернулся и сказал, что моя истерика — это всего лишь детский каприз. И он все равно поедет на гонку, потому что мотоциклы — это его страсть. И если мне что-то не нравится — это мои проблемы. С этими словами он вылетел за дверь, громко хлопнув ей напоследок.
— И что случилось потом? — вкрадчиво спросил Кирилл, когда я замолчала.
— А потом случилась гонка, в которой он разбился. — с судорожным всхлипом ответила я.
— Мне жаль… — после паузы тихо проговорил Кирилл. И эти слова словно прорвали плотину.
— Это я виновата в его смерти! Я! Понимаешь? Я не смогла удержать его дома, а только разозлила, вывела из себя. Может поэтому он и потерял концентрацию на дороге. Тут с любой стороны только моя вина! — по щекам струились отчаянные горячие слезы.
Я давно запретила себе вспоминать об этом. Слишком больно. Если бы не я, то Дима был бы жив. Но сегодня старые раны снова вскрылись. Когда я увидела мотоцикл Кирилла и поняла, что он предлагает на него сесть, ужасные воспоминания всплыли в памяти. Опять захлестнуло давно забытым ужасом. Перед глазами снова пронеслись моменты страшной аварии,
Кирилл обошел стол и обнял меня.
— Прости, родная, я не знал… — шептал он мне на ухо. — Но не вини себя в случившемся. Так иногда случается. К сожалению…
— Я знаю, умом я это понимаю. Но не могу простить себя. Мне нужно было приложить больше усилий, чтобы не отпускать его. Я же чувствовала, что нельзя ему участвовать в этой гонке.
— Все, все успокойся, не плач. Мне жаль, что тебе пришлось пережить подобное. Но ты ни в чем не виновата. — Кирилл серьезно смотрел в мои глаза и успокаивающе поглаживал по щеке.
— Спасибо тебе. — произнесла, когда немного успокоилась. — И прости, что испортила вечер.
Кирилл фыркнул.
— Ничего ты не испортила! Вечер по-прежнему в нашем распоряжении. Чем хочешь заняться? — с улыбкой спросил он, явно пытаясь отвлечь меня от грустных мыслей.
— Давай просто полежим и поболтаем. — предложила я.
Сил на что-то большее у меня не осталось. Но мне очень хотелось провести время с Кириллом. Он просто кивнул, соглашаясь с моим планом. Я потянула его к дивану в моей комнате, где мы и провели весь вечер и ночь.
Глава 28. Кирилл
Не так я себе представлял сегодняшний вечер. Совсем не так. Обычно девочки пищат от восторга при виде мотоциклов. Но не Света. Она напугала меня застывшим взглядом и резко побледневшим лицом.
Обычно я не переношу женские истерики, но здесь другое. Это не просто всплеск эмоций и показные слезы. Это застаревшая душевная боль, которую Света давно носит в себе. У меня самого сердце разрывалось от ее горьких рыданий. Хотя по началу я и не понимал, что послужило их причиной.
А когда она рассказала свою историю, у меня кровь в жилах застыла. Я прекрасно понимал ее брата. Я знаю, что такое страсть и мечта. Каждый раз я чувствую то же самое. И прекрасно осознаю риски, садясь на мотоцикл. Но отказаться от любимого занятия не могу, хоть и понимаю, что могу закончить так же, как Светин брат.
Не станет ли мое увлечение препятствием на пути наших отношений? Я боялся, что Света может просто сбежать, желая оградить себя от возможности еще одной потери. Но я не могу позволить ей уйти. Теперь уже точно нет.
Нужно избавить ее от страха. Показать, что мотоциклы сама по себе не так страшны, как ей кажется. Что если подходить к делу с умом и ответственностью, то ничего страшного не случится. Я даже специально для нее купил защитную куртку и шлем. И если ей сегодня понравилась поездка, то заказал бы полный комплект защиты. Ведь я не мог рисковать жизнью своей женщины.
Она и раньше мне сильно нравилась, но сегодня я увидел ее с другой стороны. Вернее, открыл для себя глубину ее характера. И чувствую, что это далеко не предел. Света сильная женщина. Несмотря на потери, на жестокие удары судьбы, она не озлобилась. Смогла сохранить в сердце доброту и милосердие. Она всегда твердо стоит на ногах, как бы жизнь ее не била.
Только сейчас позволила себе рыдать у меня на плече. Позволила мне увидеть ее ранимость. В груди разрасталось незнакомое мне чувство. Что-то похожее на нежность, но более сильное. Никак не мог дать ему название. Да и не стал даже пытаться.