Измена. Я лучше чем она
Шрифт:
– Потанцуем? Нам есть, что обсудить, – пытается взять его за руку.
Давид делает шаг назад, небрежно стряхивая с себя липучку. Он подходит ко мне и обнимает, на глазах у всех заявляя официальные права.
– Моя жена против. Тем более, что в не танцую ни с кем, кроме нее. Всего тебе, Таня.
– Жена? – растерянно лепечет. – Так ты вроде бы в разводе.
– Как видишь нет.
Слежу за ретированием растерянной дивы и пока прихожу в себя, злюсь от смешка со стороны. Смеется, сволочь. Он доволен, как бес, натворивший гадостей.
– Весело тебе?
–
– Еще чего, – возмущенно фыркаю, – нет, конечно.
– Ревнуешь! – обнимает и целует в губы. Щелк-щелк-щелк. Разрываются фотокамеры. – Дин, признайся.
– Пошел ты знаешь куда?
– Я тебя люблю, Дин. Только тебя.
– А я тебя, скотина ты!
– Признайся, хотела ей вмазать?
– Нет.
– Да. Я видел.
Смеется. Гад-провокатор. Больше он никто.
Я так и не решаюсь больше демонстрировать отношения на людях. Мы просто мотаемся от толпы к толпе. Давид поддерживает меня под локоть и непринужденно вступает в разговоры. Иногда мы танцуем, потом дышим воздухом. В целом обычная тусовка, ничего нового. Официальная часть завершилась прекрасно, задел взять и завтра новостные паблики разнесут весть о новом издании, а теперь у нас просто вечеринка по случаю.
Ловим любопытные взгляды постоянно, но предпочитаю их игнорировать. Зачем? Я уже достаточно оборачивалась на всех в прошлой жизни. Эта же исключительно принадлежит мне. Давид не отходит от меня ни на шаг. Он моя тень. И мне ой как приятно его внимание. Хотя я настолько обнаглела, что принимаю этот факт как должное.
– Дин, едем ко мне. Достаточно повеселились тебе не кажется?
– Я так устала, что может еще и повыделывалась, но сил нет. Едем. Давид, – сжимаю его руку, пока он ведет меня к машине, – я знаю, что ты сегодня из аэропорта приехал ко мне. Поверь, я ценю.
– Я же к тебе ехал, Дин. Ты важнее всего.
Молча сильнее сжимаю кисть. Я правда очень ценю. Как только сама стала заниматься делом, понимаю, как это сорваться с многочасовой сделки, потом лететь, а потом провести весь вечер на ногах.
– Ты лучший, Давид. Теперь ты лучший.
Довольная улыбка скользит по лицу Барского. Он еще раз притягивает и целует. И пока мы нежимся в объятиях, наслаждаемся тишиной и свежим воздухом, вдруг рядом раздается голос.
– Дочка, здравствуй. Вот папка твой приехал, – Самойлов сбрасывает пыльный рюкзак на асфальт. – Я решил к тебе перебраться. Ты же меня не бросишь? Ведь дети должны обеспечить уход за родителями. Тяжело мне жить в деревне, хочу на старости лет человеком себя почувствовать. Ну так что, дочка? Куда садиться-то? Сюда? – показывает на машину Давида. – Только имей в виду, я проголодался. Знаешь, омаров бы попробовать. Всю жизнь мечтал. Чего стоите-то?
Глава 43
Не успеваю Дину обнять, чтобы успокоить. С другого конца стоянки несется Аделина. В ярком свете фонарей кажется разъяренной фурией. С чего вдруг?
– Дина! – орет, как площадная тетка. – Остановись, дрянь!
Ну вот это не пойдет. Какого черта так обращается?
Зверею мгновенно. В гневных вспышках
– Посиди в машине, Динуль.
Вздрагивает. И я, сука, замираю.
В глазах родной женщины такой беспомощный испуг сквозит, что хочу в тот же миг спрятать ее на своей груди, запихнуть под кожу, только бы не расстраивалась и не слышала, и не видела придурков, что от нее что-то хотят.
– Нет, – вцепляется в лацканы пиджака, – я не хочу.
– Уверена?
Кивает. Что еще от нее было ждать? Только в этот раз я помогу ей выпить чашу до дна. Одна она не останется ни на секунду.
– Аделина, – та осекается, напоровшись на мой взгляд. Встала, как вкопанная. – Не смей обзывать мою женщину. Тебе ясно? И что ты здесь делаешь? Тебя кто-то приглашал?
Доронина отмирает. Ее натуральным образом трясет, будто она в лихорадке тропической. Растрепанная, сжимает кулаки и трясет ими, так и не решившись приблизиться. Отвечаю, если бы меня рядом с женой не было, набросилась бы. Прижимаю сильнее Дину к боку.
– Ах и ты здесь, – шипит, как ведьма, аж щелкает зубами. – Подлый гад! Перетянул-таки на свою сторону компаньона моего мужа. Что, Барский? Больше мы тебе не нужны? Думаешь не знаю, что крутишь за спиной отца?
– Остановись. Теперь кампания полностью принадлежит мне. Отец ничего не решает. Ваша доля у вас на счетах. Разбежались.
– Сволочь! – бросается на меня. Скрюченные длинные ногти пропахивает на щеке борозду. – Убью! – бьется, как ненормальная. Применять силу не хочу, просто держу дуру на расстоянии. – Все равно! Все равно отдашь назад отцу… Я добьюсь!
Зажимаю крепче, пока Аделина не выбивается из сил. Бешенство ее понимаю, но разделить переживания, увольте. Меня не касается, что теперь будет с Дорониными. Если ее муж не идиот, то все же вернет прошлую команду, только что-то мне говорит об обратном.
– Уходи, Аделин.
– А ты, дрянь! – кричит Дине. – Добилась своего? Я тебя по судам затаскаю. Будешь алименты на содержание пожизненно платить!
– Что?! – пораженно выпаливает Дина и стремится выйти из-под моего плеча. – Что ты сказала?
– Подождите! – возмущенный голос найденыша разносится во внезапно наступившей паузе. – Какие алименты? Я ее отец. Натуральный отец! А вы? Какие суды? Я к ней жить приехал. Так что еще посмотрим, кто кого содержать будет. Судя по вашим цацкам не сильно нуждаетесь. Так что…
– Заткнись! – Дина глушит криком папашу. Ее колошматит от возмущения. Мне так жаль, что она стала заложницей идиотской ситуации, что хочется оттащить Аделину и вышвырнуть в темноту, а найденыша просто выбросить за пределы города. Алчные скоты. – Сволочи! Значит так, – втягивает воздух и вышагивает вперед. Я не мешаю, пусть оторвется как следует. – Ты, – тычет на Аделину, – понимаешь, что сломала мне жизнь? Я думала, ты моя мать. Моя мать! И что? Хоть раз задумалась, как мне было, когда сказала, что это не так? Хоть раз? Есть у тебя сердце? Ты вроде растила меня. М? Нет у тебя ничего. Камень внутри!