Измена. Я отыграюсь!
Шрифт:
— Теперь натягивайте то, в чем пришли — кроме трусов и носков, понятно, — и можете возвращаться к занятиям, от которых я вас оторвала.
— Вы так добры, Елена Георгиевна!
Рубашка у Стаса была пошита из плотного, явно дорогого хлопка, но через белоснежную ткань черный корсет все же просвечивал. Кружевную красоту внизу полностью прикрыли брюки. И только когда Стас уселся, чтобы завязать шнурки на ботинках, брючины вздернулись, показав щиколотки, обтянутые порочной сеточкой.
— Уф! — Стас выпрямился и вытер пот со лба. — Может, окажете любезность, ослабите шнурки? А то
— Нет, — отрезала я и мстительно прибрала в пакет, с которым пришла, носки и боксеры Стаса. — Хочу, чтобы вы хотя бы искусственно, но ощутили то, что испытывают при общении с вами те, кого вы нагибаете, лишая финансового или делового воздуха.
— И что наверняка чувствовали вы, когда я…
— До встречи, Станислав Дмитриевич. Пора и мне поработать немного. Но в четыре я у вас как штык. Пунктуальность превыше всего.
— От этих ваших кружавчиков все дико чешется уже сейчас, — меланхолично сообщил Стас и поправил непривыкший к подобной упаковке член.
— Ведите себя прилично, Станислав Дмитриевич. Помните о своей деловой репутации, — с удовольствием подколола его я. — И до скорой встречи.
— Позвоните после девяти моему секретарю. Она закажет вам пропуск, — сразу расставляя акценты и указывая на разницу в статусах, откликнулся Стас, и я, вновь почувствовав себя дерьмом на палочке, а не победительницей, злобно потопала на выход.
В приемной по-прежнему никого не было, так что я молча миновала ее, вышла в коридор и села в лифт. Внутри все так и клокотало.
Сука! Нет, ну какая же сука!
И все же мысль, что Стас сегодня целый день будет держать спину прямо, словно воспитанница института благородных девиц, тайком чесать себе между ног и периодически вытягивать врезавшуюся между половинками ягодиц перемычку стрингов, не могла не греть. Как и маячившая на горизонте перспектива — Стасу ведь предстоит еще все это снять в моем присутствии, обменяв дамское бельишко на свои боксеры и носки. А уж как все пойдет дальше… Настроение от этих мыслей сделалось отличным, так что я пришла к себе в офис уже не разъяренной, а вполне успокоившейся. А после еще и получила возможность убедиться в правильности поговорки, согласно которой «кто рано встает, тому бог подает».
За тихое утро, когда сотрудники не терзали меня бесконечными вопросами, а телефон не разрывался звонками клиентов, поставщиков и продажных чиновников всех мастей, удалось очень насыщенно поработать. Настолько, что к моменту появления трудовой общественности в составе первыми явившихся на службу Наташки и Юленьки в сопровождении Павла, я разобрала все скопившиеся завалы, просмотрела кучу давно валявшихся на столе бумаг и написала с десяток писем.
В итоге к обеду, решив, что уже и так стахановка и вообще молодец, я решила проведать Стаса. Для начала позвонила его секретарю (да-с! Никаких уничижительных феминитивов!) и заказала себе пропуск, из реакции еще и поняв, что дама на том конце виртуальной линии была о моем звонке предупреждена. А потом попросила соединить с шефом. Тот трубку взял, но сразу сказал, что занят. Это можно было легко расценить как предупреждение: свободно говорить не могу, не один, а потому я просто пригласила Стаса на совместный обед. Но тот отказался, как почудилось, даже с некоторым сожалением:
— Как вы, должно быть, помните, у меня в четыре переговоры с китайцами…
— На которых,
— Только время потеряете, а все равно ничего не поймете, — с иронией в голосе заметил Стас.
— Не идиотка, чтобы… — в очередной раз послушно закипая, начала было я и заткнулась смущенно после того, как явно того ждавший собеседник объяснился:
— Мы будем говорить по-китайски.
— Ну и прекрасно! Зато потом не обвините меня, что я какую-то инфу слила.
— И не думал. Я же понимаю, что вам интересны другие… гм… аспекты.
Голос Стаса звучал расслабленно, я же судорожно придумывала способы, годные, чтобы сбить с собеседника уверенность, заставить его вести себя так, как и должен вести себя мужчина, у которого под деловым костюмом надеты корсет, чулки и кружевные труселя. Ничего изящного, но способного прищемить ему самолюбие, конечно, не придумалось. Пришлось ограничиться пошловато-очевидным:
— В паху все еще чешется?
— Желаете помочь мне решить эту проблему? — тут же отбил мой выпад Стас: — Приходите. Я буду ждать.
Сука!
Глава 24
Глава 24
Сложись все иначе, я бы не пошла — еще не хватало после такого вот приглашения! Но, во-первых, выходило, будто Стас берет меня «на слабо», а во-вторых, очень уж хотелось в реале увидеть не раз нафантазированную картину: промышленник, богатей и даже, как выяснилось, известный меценат господин Смирнов ведет сложные деловые переговоры, а я сижу в стороне и смотрю на него, вгоняя в смущение. Просто потому, что одна знаю: этот уверенный в себе, напористый и властный мужчина под броней делового костюма одет в женское кружевное белье. Белье, которое позже, вечером, будет снимать, стоя передо мной, — стащит с бедер полупрозрачные стринги, выпуская наружу измучившийся в обрамлении жесткого, кусачего кружева член, отстегнет чулки, чтобы после скатать их вниз — к кончикам пальцев, а затем повернется спиной, демонстрируя поджарые ягодицы, и попросит развязать узлы на корсете… И тогда… Тут моя фантазия начинала сбоить… Поставить его на колени и заставить… Велеть лечь… Приказать ему ласкать себя, чтобы после… Что?
«Война план подскажет», — постановила я, сейчас более всего мечтая лишь о том, чтобы горевшие возбуждением щеки не выдали никому мое истинное состояние помидорным румянцем.
Явившиеся на переговоры к Стасу китайцы действительно оказались ни в зуб ногой в смысле русского языка, но прекрасно говорили по-английски, что и продемонстрировали, когда им была представлена я. Стас назвал мое имя, но к столу переговоров не пригласил, а когда все остальные расселись, с обворожительной улыбкой предложил присутствующим перейти на более комфортный для них родной язык.
Сначала мне было просто интересно следить за мимикой и жестами китайских бизнесменов и наблюдать, как их повышенная, даже избыточная восточная вежливость волнами накатывает на британско-джентльменистую невозмутимость хозяина кабинета, разбиваясь брызгами и утекая легкой, вроде как совсем необременительной пеной. А потом… потом Стас, явно слишком увлеченный переговорами, забылся и выставил из-под стола, где царила тень, ногу. Брючина задралась, открывая обтянутую черной сеточкой щиколотку, и я даже сглотнула, пораженная увиденным, кажется, прямо в ту самую точку G, которую иные мужчины ищут у своих жен и любовниц годами, да так и не могут найти.