Измена. Я только твоя. Лирическое начало
Шрифт:
– Вон то, видишь? Где шторы задёрнуты, - услышала я и посмотрела туда.
Окно как окно. На шестом этаже. Сквозь плотные шторы сочится тепло неизвестной квартиры.
– Я раньше там жил. Это всё, что я помню, - добавил ты и сглотнул.
– В детстве? – ответила я.
– Да, - ты кивнул и продолжил, - Когда были живы родители.
Я ошалело уставилась:
– Живы? Но…
Ты тихонько кивнул, покачнулся. И наконец-то отвёл свой внимательный взгляд от окна.
– Дядь Серёжа и тёть Таня мне не родные, -
Я молчала, не в силах поверить. Ведь ты называл их всегда только так: «мои мама и папа». Не иначе! Ты, словно прочтя мои мысли, добавил:
– Я не помню своих. А они воспитали меня, как родного.
Жажда коснуться тебя была так сильна, но я одолела её. Понимая, что любую попытку утешить воспримешь в штыки. И замкнёшься. Опять! Навсегда.
– Их не стало давно, когда я был маленьким. Мы ехали с моря, и папа заснул за рулём. Мама была не пристёгнута. Она умерла моментально. А он… пока скорая к нам добиралась.
Ты замолчал, глядя перед собой. Будто прямо сейчас видел эту картину. Я ощутила твоё напряжение. Боль, которой пронизан был каждый вздох:
– Меня зажало на заднем сидении. Я чудом выжил! Мне было пять лет.
Я поняла – это всё. И разрешила себе подойти. Но касаться, пока не решилась.
– Вить…, - вырвался вздох.
Мне хотелось так много сказать. Только слов не хватало.
– Я просто хотел, чтоб ты знала, - добавил спокойно.
Твои волосы чуть отрасли и касались ушей. Воротник твоей тёмной ветровки был поднят. Я поправила свой и сказала:
– А я понятия не имею, кто мой отец. Мать дала мне дедулино отчество. Я думаю, она и сама не уверена, кто он.
– Не злись на неё, - ответил ты мудро. Твоя мудрость всегда раздражала меня! И в тот раз резанула по нервам.
– Иногда это сложно, - ответила я.
Ты думал, что я говорю о сегодняшнем дне. Но я говорила о прошлом. В котором случались моменты похуже. Когда она била меня ремешком. И кричала, что лучше бы я не рождалась и вовсе. Правда, после рыдала, молила простить. Да! Такое возможно простить. Но забыть, никогда не получится.
– Смотри! – указал ты на небо.
Луна показалась из облака. Словно проснулась от долгого сна. Я замерла, глядя вверх. И стояла так ровно до тех пор, пока небосвод не закрыла твоя голова.
– Я никому не рассказывал, - шепнул, наклоняясь ко мне.
– Даже ей? – уточнила, имея ввиду Веронику.
– Никому, - повторил ты, пытаясь найти мои губы.
Я поддалась. И вкус поцелуя затмил неприятные мысли. Поделённые надвое, тяготы жизни уже не казались такими тяжёлыми. Мне было легко и спокойно с тобой. И только лишь ветер, холодный, осенний, настырно трепал мои пряди.
Глава 6. Витя
В тот раз у теплушки, как я называл это место, мы обнаружили свору щенков. Совсем ещё крошечных.
Они лежали под кустиком, возле стены. Забор, примыкающий к зданию, оставлял небольшое местечко. И там примостилось семейство собачьих. Ты увидела их копошение и посветила фонариком в угол. Я подошёл:
– Что это?
– Я не знаю, - испуганно бросила ты.
А потом, когда мы опознали животных, я оставил тебя сторожить мотоцикл, а сам побежал в супермаркет.
– Сосиски молочные, как раз для детей, - изрёк, доставая покупку.
Мы принялись их кормить. Щенята скулили, толкая друг друга, желая отнять угощение. Они все были разного цвета. И ты тут же придумала клички. Уголёк, Шустрик, Лапочка, Соня, Масяня и Фыр. Последний всё время чихал, первый был иссиня-чёрным, второй раньше всех отобедал сосиской. Девчонка, которую ты присмотрела, была рыжеватой, с забавным пятном на носу. Одна из сестрёнок спала, а вторая игралась.
Мы вернулись туда ещё раз. Мы теперь регулярно туда возвращались! Кормили собак и сидели подолгу на корточках. Отчего даже ноги немели слегка. Твоё лицо было близко. И я постоянно тебя целовал. Но тебе куда интереснее были щенки. Однако же это не мешало мне тобою любоваться.
Я предложил тебе забрать одного из них. Чтобы выгуливать его вместе. У тёть Тани была аллергия на шерсть. И никакое животное у нас никогда не жило. Она предлагала мне завести черепашку, или аквариум рыбок купить. Но мне хотелось кого-нибудь… с шерстью.
– Ага! Представляю, что сделает бабушка. Выгонит вместе с собакой! Она и так еле-еле нас терпит.
Я напомнил, играя с одним из «кусачих»:
– Я б с удовольствием взял. Но у матери аллергия на шерсть.
Печаль у тебя на лице вынудила меня замолчать. И дождь начался в тишине! Ты вскочила. С испугом взглянула на свору щенков. Ты намекала: «Пора сделать будку». И я закивал, обещая.
Дождь усилился. Будто назло заливая дорогу. Он не оставил мне выбора! Ты так истово жалась к стене. Ты замёрзла! Я хотел заслонить тебя. Но и сам моментально промок. Из багажника вынул отвёртку. На двери оказался замок из простых. А дождь всё поторапливал! В итоге я просто вломился туда, нарушил пределы казённой постройки. Толкнул тебя внутрь.
– Ты что делаешь? – ты возражала.
– Я потом починю, - обещал, прикрывая «ловушку».
«Попалась, моя киса», - думал я. Ощущая себя соблазнителем! Не зря я помылся сегодня. Везде.
Ты огляделась вокруг. Боясь прикасаться, шарахаясь от каждой мелочи. Я за тобой наблюдал, как наблюдает зверь за добычей. Снял куртку, давая пример. Ты кое-как стянула свою, брезгливо её отряхнула. На этом стриптиз закончился.
– Замёрзла? – спросил я, прежде чем снять через голову свитер. Тот был не то, чтобы мокрым…