Изменчивая луна
Шрифт:
Я тоже поднял стакан и выпил, но я произнес бы другой тост.
Мужчина в пуловере с высоким воротником встал со стула. Он осторожно направился к выходу, и его походка была преувеличенно медленной и прямой - как океанский корабль, который направляется в док. Он широко распахнул дверь и, держа ее открытой, обернулся. Его фигура выделялась темным силуэтом на фоне бледного, голубовато-белого света ночи.
Проклятый подонок! Казалось, он ждал, что кто-нибудь скажет это, что кто-нибудь бросит всем правду в лицо. Огонь и тлен - Страшный суд...
–
– крикнул кто-то.
– Давай лучше уйдем!
– сказал я тихо.
– Зачем спешить?
Я хотел уйти, пока мужчина в дверях не заговорит. Но я не хотел говорить об этом ей, Лесли...
Лесли положила свои руки на мои, успокаивая меня.
– Хорошо, я все поняла. Но нам все равно не избежать своей судьбы, правда?
Огромный кулак безжалостно сжал мое сердце. Она все знала, а я, болван, не заметил этого. Входная дверь закрылась, ресторан снова погрузился в красноватый призрачный свет. Великодушный даритель исчез.
– Боже, когда ты это заметила?
– Незадолго до твоего прихода, - ответила она спокойно. Но в это время у меня еще не было доказательств для моих предположений.
– Доказательств?
– Я вышла на балкон и направила подзорную трубу на Юпитер, Марс сейчас находится, к сожалению, ниже линии горизонта.
Когда Солнце превращается в новую звезду, то все планеты должны светить ярче, не только луна, верно?
– Точно, черт побери!
Мне бы следовало самому догадаться об этом. А Лесли была астрологом. Правда, я немного разбирался в астрологии, но никогда бы не смог найти Юпитер, даже если б речь шла о моей жизни.
Но Юпитер светил не ярче, чем обычно.
– Это было для меня загадкой, и я не знала, что это могло означать...
– Но...
Вдруг я почувствовал надежду. И затем у меня открылись глаза.
– А что стало со звездой, на которую ты смотрела на стоянке автомашин?
– Это был Юпитер.
– Он горел, как неоновая реклама. Теперь мне все ясно.
Я говорил тихо. Лишь в какой-то момент у меня возникло непреодолимое желание вскочить на стол и крикнуть:
"Огонь и Страшный суд!"
Какое они имели право делать вид, будто все это их не касается?!
Рука Лесли еще крепче сжала мою. Странное желание прошло, но я дрожал всем телом.
– Давай уйдем! Пусть они думают, что это сумерки.
– Это и есть сумерки...
Лесли смеялась горько, безнадежно - я никогда не слышал от нее такого смеха. Она вышла из ресторана. Я полез в карман за портмоне, но потом вспомнил, что мне не надо было платить. Бедная Лесли! Тот факт, что Юпитер не изменился, вероятно, показался ей отсрочкой - до тех пор, пока .белая звезда ярко вспыхнет спустя полтора часа.
Когда я вышел, Лесли бежала вниз по направлению к бульвару Санта-Моника. Ругаясь, я бежал ей вслед, спрашивая себя, уж не лишилась ли она рассудка.
Вдруг я заметил перед нами тени. Другая сторона бульвара Санта-Моника состояла лишь из света и тени, лунных теней, из горизонтальных полос темноты и бело-голубого света. На ближайшем
Заходящая луна представляет странное зрелище, но в эту ночь ее пугающий свет проникал глубоко в каньоны домов бульвара Санта-Моника, рисовал на улицах невероятные картины из линий и теней. Даже ее последняя четверть светилась перламутровым блеском в отраженном дневном свете.
У меня исчезли все сомнения. Теперь я точно знал, что происходило на дневной стороне Земли. А что же происходило на Луне? Участники экспедиции на Луну погибли в первые же минуты после вспышки новой звезды. Находясь на поверхности Луны, они были беззащитны перед обрушившимся на них раскаленным световым штормом. Вероятно, они тщетно пытались укрыться за одной из плавящихся скал.
Или они находились в это время на темной стороне Луны?
Я не знал, что думать. К черту, они, возможно, еще переживут нас всех.
Зависть и ненависть вдруг, вспыхнули во мне. А также гордость - ведь это мы послали их туда. Мы вступили на Луну прежде, чем Солнце превратится в новую звезду. Недалеко то время, когда наша нога ступит и на оставшиеся незавоеванными звезды.
На заходе Луна постоянно менялась. Сначала она была похожа на купол, потом, немного спустя, на летящее блюдце, потом на линзу, а в конце превратилась в полосу...
И наконец она исчезла. Ну вот, наконец-то. Теперь можно было разгуливать, не думая постоянно о том, что что-то не в порядке. С заходом Луны исчезли все странные рисунки из света и тени на улицах города. Но облака горели странным сиянием. Как и при заходе Солнца, края облаков, обращенные к западу, бледно сияли. Они быстро проплывали по небу, будто убегая от кого-то.
Я повернулся к Лесли. Крупные слезы стекали по ее щекам.
– Проклятье!
Я гладил ее руку.
– Перестань плакать! Успокойся!
– Не могу, ты ведь знаешь. Если я заплачу, то не могу уже быстро остановиться...
– Я не хотел этого. Я думал, что нам следует предпринять что-либо, что нас бы отвлекло, доставило радость. К -тому же, это наша последняя возможность. Или ты хочешь плача умереть где-нибудь на углу улицы?
– Я вообще не хочу умирать!
– Скромное желание.
– Спасибо за утешение.
Лихорадочный румянец покрыл ее искаженное лицо... Лесли плакала, как ребенок, даже не пытаясь сохранить достоинство. Я чувствовал себя виноватым до отвращения, хотя точно знал, что не был виноват в том, что вспыхнула новая звезда. Я был в бешенстве.
– У меня тоже нет желания умирать!
– крикнул я.
– Покажи мне путь, каким можно избежать гибели, и мы пойдем этим путем. Куда идти... На Южный полюс? И там мы тоже проживем лишь на несколько часов дольше. На дневной стороне Луна, конечно, уже расплавилась. На Марс? Когда все закончится, то Марс, как и Земля, станет всего лишь частью Солнца. Может, на Альфу Центавра? Ускорение, необходимое для того, чтобы хоть когда-нибудь добраться туда, размазало бы нас по стенке, как назойливых насекомых.