Изменить судьбу 2
Шрифт:
В понедельник я заехал на финальную в этом году лётку. Настроение у всех было предпраздничное, чувствовалось какое-то предвкушение чего-то хорошего. Оно витало в воздухе, во всей атмосфере, и действовало на всех… позитивно-побудительно, что-ли. В той жизни, с годами, я перестал чувствовать такое настроение-предвкушение, и Новый Год из праздника превратился для меня в обычный день, а все приготовления к празднику вызывали скорее раздражение, чем радость. А вот сейчас я, с удивлением ощутил в себе то самое, уже забытое ожидание чего-то светлого, вкусного и желанного.
–
– Угу, - сказал я, - мне немую сцену изобразить, строго по Гоголю? Как дежурится? Всё в порядке?
– Да, нормально всё…
– Ну, срочняка не ожидается, план по году цех выполнил, так что расслабляйтесь, к новому году готовьтесь, - сказал я и повернулся, чтобы выйти.
– А с проверяющими-то что?..
– Ну… подметите здесь что-ли, если свербит… - сказал я и вышел.
Я знал, что у меня и так всё в порядке, нормальные люди понимали, что лучше всё сразу делать хорошо, чтобы потом в лихорадочном темпе не исправлять свои косяки. Эту простую мысль я смог вложить в головы своим подчинённым, и на участке у меня всё было гладко. Эдик тоже не подводил и после него переделывать ничего не приходилось.
Я зашёл к себе в мастерский вагон и сел писать докладную. Блин! Переходить или нет? Так-то заманчиво. Через десяток лет можно уже будет и на Москву нацелиться. Хотя, с другой стороны, в 1995-м произойдёт акционирование, и состав руководства Управления Нефтедобычи в N-ске сменится почти полностью. С третьей стороны, откажусь – могут обидеться, начнут препятствия чинить. Да и в комсомол, как ни крути, вступать придётся. Думать надо, короче. Подожду, когда они мне конкретное предложение сделают. С наименованиями и цифрами.
– Слава, привет! – в мой вагончик вошёл бывший мой сменщик, а теперь замначальника цеха Гена Матюхин.
– Здорово, Гена! На проверку приехали? Сейчас оденусь…
– Да мы уж всё посмотрели, - следом за Геной в вагончик вошёл начальник цеха, - Ну, что сказать… Удивил ты меня, Слава. Не ожидал…
– Что, всё так плохо? Мы старались как могли, Сергей Владимирович…
– Вот что, Слава, ты давай-ка в пятницу ко мне подъедь, мы с тобой поговорим…
– Как в пятницу-то, у меня лётка до понедельника.
– Ну, думаю, до понедельника здесь ничего не случится, парни и без тебя справятся. А ты подъедь ко мне. Разговор есть.
– Хорошо, Сергей Владимирович. Во сколько?
– Утром, к десяти часам. А теперь чаю давай. И документацию свою дай посмотреть…
Проверяющие уехали через полтора часа, а я дописал докладную начальнику цеха добычи и напросился с ним в город. Хотел уехать с проверяющими, но им было не по пути, они ещё на пару участков собирались заехать. Была среда, мне к начальнику надо в пятницу, значит уехать надо, самое позднее – завтра, в четверг. Как будет с транспортом – неизвестно, поэтому я решил воспользоваться оказией, а день плюс, день минус – какая разница. Андрей подвезти меня согласился, и я пошёл готовиться к отъезду. Зашёл снова в дежурку, сказал, что уезжаю, назначил старшего, дал пару ценных указаний, и пошёл собираться.
–
Цеховой УАЗик ехал по зимнику, то ускоряясь километров до восьмидесяти в час, то замедляясь до двадцати. Зимник – не шоссе. Хоть и кажется ровным и твёрдым, но всё равно полно ям, кочек, колеи от гусениц и прочего. Ехать нам километров сто двадцать, так что дорога нас ещё вымотает. Да и скучно, отчего не поговорить.
– Ни там, ни там, Андрей. У меня только техникум, и тот автомеханический.
– Тогда откуда столько знаний по технологии добычи? – Андрей посмотрел на меня, - то, что высшего образования нет, может стать проблемой для перевода к нам.
– Пока вызова ждал, почитал кой-какую литературу в библиотеке.
– А комсомолец давно?
– Вообще не комсомолец.
– Как?! – Андрей воззрился на меня, будто я негр, - Почему? Это вообще может стать непреодолимым препятствием… Как-же ты так?
– Ну вот так… Так получилось.
– Ладно, ничего. В комсомол мы тебя примем, возраст у тебя подходящий. А на высшее заочно поступишь.
– А зачем?
– Что «зачем», - опять воззрился на меня Андрей.
– Ну в комсомол зачем. Высшее образование – это понятно. Но, честно говоря, учить научный коммунизм – по-моему такая себе затея. А в комсомол вообще вступать бессмысленно, я считаю.
– Ну, знаешь… За такие разговоры… - Андрей помолчал, - А почему в комсомол бессмысленно-то, по-твоему?
– А что мне комсомол может дать?
– А комсомол никому ничего давать и не должен! Комсомол – это передовой отряд советской молодёжи, делающий страну лучше и являющийся примером для подрастающего поколения! Комсомол – это наша опора! Опора страны, в первую очередь! Опора нашего народа! – Андрей заговорил возмущённо, лозунгами, строго по учебнику научного коммунизма и прочим циркулярам, и методичкам.
– Андрей, я не в материальном плане. Я именно в плане духовном. Что, в духовном плане мне может дать комсомол? Ты думаешь, я на протокольных мероприятиях не бывал? Формализм. Голый формализм. Сидит толпа народу, все зевают украдкой и ждут, когда-же эта тягомотина уже закончится, и можно будет заняться чем-то серьёзным и нужным. Все автоматически поднимают руки, даже не слыша, за что они голосуют. Только услышат «кто за», так сразу и поднимают. А за что – не важно. А как разойдутся – никто ничего и не помнит, о чём говорили, какие вопросы решали. И все идут дальше заниматься своими делами. Какие великие дела сейчас делает комсомол?
– Да как «какие»? А строительство БАМа? А завод «КАМАЗ»?
– Да-да, строительство БАМа… А что, там все поголовно – комсомольцы? Беспартийных вообще нет? Что-то мне не верится… И что, беспартийные работают хуже всех? Каков максимальный комсомольский возраст? Двадцать восемь лет, правильно? И что, на БАМе нет никого старше двадцати восьми? Вот мне кажется, что именно этот контингент и тянет всю работу. То, что названные тобой стройки важны для страны – у меня сомнений нет. Но комсомольскими они называются чисто номинально.