Изменница
Шрифт:
— Какие? — Валерий смотрел на Ирину, как на своего личного инквизитора.
— Первый: расстаться окончательно, так, чтобы не было возможности даже случайно встретиться. Как вариант, разъехаться в разные города.
— А второй выход?
— Уступить нашим чувствам и желаниям, прекратить борьбу. Но сохранить при этом наши семьи.
— А ещё выходы есть, Иринка?
— Нет, Герман, только два выхода. Пойми, жить, как раньше, больше не получится. Мы уже оба переступили черту, снесли все границы.
— Тогда я за второй вариант, Иринка. Потому что первый я не вывезу.
Валерий продолжал смотреть на Ирину так, словно перед ней лежит бумажный свиток, а она держит в руке гусиное перо и почёсывает затылок, размышляя: подписать приговор? Или оставить его, Валерия, в живых?
— Тогда и я выбираю второй вариант, Герман. Потому что я люблю тебя и не могу без тебя жить.
* * * * * * *
— О чём думаешь, Иринка?
— О тебе. О том, что ты со мной делал. О том, что я с тобой делала. И кажется, я теперь постоянно буду думать только о том, когда и как ты снова сделаешь это со мной, а я сделаю это с тобой.
— Вот и хорошо. Значит, не я один буду постоянно думать об этом.
— А о чём ещё будешь думать, Валера?
— О том, какая пропасть лежит между тем, что я думал и чувствовал, когда увидел тебя впервые, и тем, что я думаю и чувствую сейчас. Целая жизнь. Кто сказал бы тогда, не поверил ни за что.
— Валера, — Ирина доверчиво смотрела в его непостижимые восточные глаза. — Пообещай, что будешь со мной всегда, пожалуйста! Что не исчезнешь. Дай мне слово. Ведь ты никогда не нарушаешь данного слова.
— Куда же я от тебя денусь? Я не могу без тебя жить. И не хочу. Обещаю, что не исчезну, даже если ты меня сама будешь выгонять. Даже когда я стану старым и ворчливым, даже когда смогу любить тебя только платонически, мы с тобой будем встречаться в этой квартире, сидеть в кухне и пить чай. Я буду тебе жаловаться на радикулит, а потом рассказывать о своих внуках и правнуках, а ты мне будешь жаловаться на то, что твои невестки недостаточно сильно любят твоих сыновей, и запрещают тебе кормить внуков конфетами и пирожными.
— Как прекрасно, — мечтательно сказала Ирина. — Это лучшая старость, какую можно себе представить!
* * * * * * * * *
… Валерий и Ирина стали постоянно встречаться в квартире, в которой вырос Валерий. Если сначала Ирина опасалась, что получив то, к чему долго стремился, Валерий остынет, то вскоре остатки сомнений развеялись: их отношения становились только крепче день ото дня, у них появлялись общие традиции, вырабатывались общие привычки. Это странно, но они напоминали, скорее, мужа и жену, а не тех, кем приходились друг другу в действительности.
Так прошло ещё два года. Менялась жизнь, спорные девяностые сменились «нулевыми». Давно никто не вспоминал о прошлом некоторых бизнесменов. Дела Валерия шли в гору. Он стал заниматься благотворительностью; задумывался о том, чтобы пойти и в политику.
В городе начали открываться
Валерий подарил Ирине новую иномарку, умудрившись оформить всё так, будто Ирина купила её в кредит. Ирину не интересовали украшения, дорогие шмотки и шубы, она отказывалась от таких подарков, но автомобиль Валерий уговорил её принять.
Конечно, скрыть отношения в маленьком городе очень сложно, практически невозможно, но с поличным Валерия и Ирину никто не ловил (а может, и не хотел ловить, предпочитая не знать правду). Друг другу они были по-своему верны, Валерий разорвал все прежние отношения на стороне. Ему и не нужен был больше никто. Только Ирина.
Игорь продолжал лечиться и работать; фонд выделил ему небольшой автомобиль с ручным управлением, и Игорь теперь ездил самостоятельно.
С тех пор, как Валерий и Ирина стали постоянной парой, прошло больше двух лет, когда однажды непредсказуемая осень «порадовала» автомобилистов сентябрьским снегопадом. Ирина была на работе, когда к ней заехал Валерий, взял ключи от её машины и поехал «переобуваться» в сервис. Свою машину он оставил около клиники, в которой работала Ирина.
Спустя некоторое время Валерий позвонил Ирине и спокойно сказал:
— Иринка, тут такое дело… Забрал твою тачку из сервиса, и понесло меня ещё по одному делу. Понимаешь, было удобнее рядом заехать, чем потом специально переться туда. Короче, сейчас я еду к твоей работе, а на хвосте у меня твой муж, я узнал его машину.
— В смысле? Игорь увидел мою машину и понял, что за рулём не я?
— Похоже, так. Прости, Иринка! Я тебя подставил. Ругай меня хоть как, только не обижайся.
— Ладно, Валера, обойдется. Придумаю что-нибудь.
— Спасибо, что не сердишься. Я сейчас ухожу от него дворами. Как поступим? Тебе помощь нужна будет?
— Оставишь машину и уедешь на своей. Не бойся за меня, Игорь ничего мне не сделает.
— Точно?
— Точно, точно.
Через пять минут какой-то парень принёс Ирине ключи от её машины, а ещё через три минуты в клинике появился Игорь. Глаза его лихорадочно блестели, лицо казалось бледнее обычного.
— Куда ездила, Иришка? — спокойно и даже как-то весело спросил он.
— Когда? — сняв компьютерные очки, Ирина подняла глаза на мужа.
— Только что.
— Никуда. Я же на работе, куда я могла ездить, Игорь?
— Значит, на твоей машине ездил кто-то другой.
— Ключи у меня здесь, и я их никому не давала.
— Машина твоя тёплая, Иришка, я проверил. И снега на машине совсем нет.
Игорь пристально смотрел в лицо Ирины, пытаясь уловить малейшие мимические движения, но Ирина выдержала взгляд.
— Иришка…Ты уверена в том, что говоришь и делаешь?
— Игорь, ты о чём? Конечно, я уверена! Если не доверяешь мне, то можешь спросить у моих коллег и у пациентов, кто угодно подтвердит, что я не отлучалась с рабочего места! А если я здесь, как моя машина может ездить по городу?